"Олег Блоцкий. Стукач " - читать интересную книгу автора

высокому званию "фазана Советской армии и Ограниченного контингента
Советских войск в Афганистане".
Однако Веткин, так и не успев вкусить всех прелестей этой жизни,
становился "чмом", изгоем, парией, отвергнутой коллективом. Быть чмом
неизмеримо страшнее, нежели душарой. У последнего - прямая дорога к
почетному и заслуженному дембелю, у первого - тяжелый, тернистый путь на
свою Голгофу. Оказаться чмом означало только одно - ишачить, не разгибаясь,
до самого последнего дня службы, снося при этом унижения и издевательства,
особенно со стороны всеми угнетаемых духов.

На следующее утро Ковалев, хмырь и душара, перевернул застеленную
постель Веткина, дерзко глядя при этом на ее владельца. Веткин поначалу
остолбенел от такой наглости, затем рванулся в сторону "обуревшего душары".
Но вокруг отпрянувшего и съежившегося Ковалева мгновенно выросли хмурые
напряженные дембеля: "Молодого бить!? За что? Он же нечаянно!"
Опешивший Веткин растерянно огляделся. Вокруг с перекошенными от злости
лицами стояли те, с кем он год тянул тяжеленную солдатскую лямку. И даже
молодые обнаглели до того, что осмелились смотреть на Веткина с презрением и
ненавистью. Солдат разом все понял, и губы у него задрожали.
- Это не я, пацаны! Гадом буду - не я стучал! - зашептал Веткин, нервно
облизывая пересохшие губы. - Не я! Не я стучал! Чтоб мне сдохнуть на этом
месте! - сорвался на крик солдат, надеясь, наверное, хоть этим доказать свою
невиновность.
Но вперед уже выходил Привоз, поигрывая нарощенными к дембелю бицепсами
и демонстрируя всем собравшимся наколку - оскалившегося тигра - на правом
предплечье.
- Пацан у тебя в штанах, - с отвращением глядя на Веткина, заявил он. -
Здесь нет для тебя больше ни пацанов, ни братишек. А что сдохнешь - это
точно, - загадочно пообещал он и с силой пнув носком кроссовка подушку,
подвел итог.
- Заправляй, чмо!
Веткин обвел взглядом палатку, понял, что ему не поверят, и представил,
что его ожидает впереди. Плечи солдата опустились, и он медленно начал
застилать койку. А вокруг, плотной стеной, стояли те, кого Веткин считал
своими товарищами.

Несмотря на то, что ротный обещал задержать отправки подчиненных - все
дембеля улетели в установленные сроки. Штаб есть штаб и списки, составленные
им, были уже давно утверждены и подписаны.
Как ни старался капитан задержать своих - сделать ничего не смог, так
как упорно не называл главной причины. А назови ее, быть может дембелей еще
быстрее выпихнули из бригады, а ротному выговор вкатали за то, что таких
придурков воспитал.
Счастливые дембеля улетели, а перед самым отъездом, крепко обнявшись со
всеми, кроме Веткина, наказали, кивая на него, одиноко стоящего чуть
поодаль: "Падлу чмонить!"
Наказ этот в роте соблюдали свято. Стукачей нигде не любят, особенно в
армии, где жизнь каждого у всех на виду, и где все знают об этой жизни,
почитай, все.