"Кристиан Бобен. Все заняты" - читать интересную книгу автора

- это чудовища. Естественно, никакая мать не осмелится такое сказать, Но я
читала, я видела, я предчувствовала: крики и плач через каждые три часа.
Тревожные, разбитые, бессонные ночи. Я готовилась к тому, что так будет с
Гийомом, то есть с Манеж. Но ничего подобного. Я сплю еще спокойнее, чем
прежде. Даже можно подумать, что этот малыш меня охраняет и заботится о моем
сне.

Месье Гомез улыбается. Он наливает себе второй бокал порто. Месье
Гомеза охватывает ностальгия. Он совсем не прочь стать ребенком Арианы Месье
Гомез пускается разглагольствовать. Месье Гомез возвращается к истокам своей
грусти: он не знал своей матери. Она родила, как говорится, "под знаком
икс". Месье Гомез родился от икс. Икс - это мама месье Гомеза. В сердце
месье Гомеза живет уравнение, решить которое он не может: X - это его мать,
У - его отец. Что получится, если X прибавить к У? Получится месье Гомез,
специалист по финансам, прогнозам и балансам. Он щелкает как орешки любые
расчеты, кроме этого грустного уравнения, достойного всеобщего сожаления; и
жизнь месье Гомеза - кроме тех моментов, когда он слушает Ариану - сплошное
сожаление: X плюс У равно никто.

Месье Гомез на мгновение забывает об уравнениях его работы и его
рождения. Он щекочет пухлый подбородок Манеж, а она смотрит на него своими
совершенно круглыми глазами. Днем и ночью Манеж смотрит. Прошло несколько
месяцев, прежде чем Ариана заметила: Манеж никогда не закрывает глаза.
Никогда? - Никогда.

Когда Манеж впервые увидела свою мать летающей, ей было девять месяцев.
Она знакомится с карликовыми помидорами, а Ариана на скамейке возле окна
читает газету. Манеж попадает в джунгли. Она меньше, чем колышки для
помидоров или подпорки для фасоли. Но в джунглях она ничего не боится. В
мире есть вещи, которые колют, режут и щипают. Но нет ничего, что могло бы
испугать эти два постоянно - днем и ночью - открытых глаза. Она движется по
джунглям в сопровождении покорного и безропотного Рембрандта. Она жует
стебель петрушки, глотает божью коровку. Проходит час. Один час для малыша -
как десять лет для взрослого. Примерно. Манеж задела колючие кусты, растущие
в глубине сада, около стены. Колючки делают немного больно и сильно
раздражают, Раздраженная, Манеж поворачивается, возвращается к дому и
застает Ариану заснув-шей, парящей над крышей. И тут же делает про себя
вывод о матерях вообще. Меня зовут Манеж, мне девять месяцев, и я кое о чем
думаю, но не умею еще об этом сказать. Войдите в мою голову. Мой мозг сложен
в восемь раз как хлопчатобумажная скатерть. В восемь или даже в шестнадцать
раз. Разложите скатерть - вот моя мысль в девять месяцев: с одной стороны,
божьи коровки невкусные. С другой стороны, колючие кусты обжигают. Наконец,
матери летают. Короче говоря, ничего особенного, совершенно обыкновенные
вещи. В этом мире нет ничего, кроме естественного. Или, если хотите, - и это
одно и то же - в этом мире нет ничего, кроме чудес.

Странно, Ариана, что эта девочка никогда не закрывает глаза. Я бы
хотел, чтобы она была совершенно здорова, но ваша беспечность меня тревожит.
Вы должны проконсультироваться с врачом. Я очень близко знаком с одним
врачом. По понедельникам мы играем с ним в теннис. Сходите к нему от моего