"Кристиан Бобен. Все заняты" - читать интересную книгу автора

носит, несъедобны. Это относится и к тебе. Ты тоже не просто кот. Ты месье
Рембрандт. И ты им останешься до скончания века. Даже когда вас не станет, я
сохраню в сердце ваши имена, и по-прежнему буду их напевать. Вы -две
маленькие вечности - одна с мехом, а другая - с перьями. Если Ван Гог
когда-нибудь умрет, то только от старости. Понятно? Держи, вот твоя книга. Я
вижу, ты ценишь эту Терезу. Ты бы хотел, чтобы ее съели?"

Гийом из пузыря в животе Арианы слышит эти слова, как и многое другое.
У него уже есть все, что нужно. Уши, ноги, руки, мысли, юмор. Самое главное
- юмор. Бог, сотворивший мир, получил удовольствие от этого творения. А то,
что доставляет удовольствие, хочется делать вновь и вновь. Еще и еще. И Бог
- не исключение из этого правила. Как только женщина начинает мечтать о
ребенке, Бог создает в ее животе миниатюрный мир: леса, океаны, звезды, и в
самом центре - малыша, ведь для любого зрелища нужен зритель. Б момент,
когда Бог собирается покинуть свое творение, в последнюю секунду, он
вкладывает искру юмора в глаза Будды, еще погруженного в амниотическую
жидкость. Ребенок, наделенный юмором, должен родиться в срок, он получает,
наконец, право появиться на свет. И приходится признать очевидное: большая
часть человечества родилась недоношенной.

С некоторых пор Ариана разговаривает со всеми, даже с карликовыми
помидорами в саду. Ей никто не отвечает, но это ее не обескураживает. Она
больше поет, чем говорит. Она больше щебечет, чем поет. Она благодарит - вот
точное слово - благодарит все, что существует. Но за что? Просто за то, что
оно существует. Ребенок, которого она носит, ее опьяняет, делает легкой,
радостной. Благословляющей.

Сегодня не надо заниматься уборкой. Ариана пьет чай и смотрит на гору
Рембрандт крутится вокруг Ван Гога, а тот, в свою очередь, вокруг солнечного
луча. Ариана допивает чай, споласкивает чашку и выходит па площадь купить
хлеба. Ярмарочные артисты выступают здесь уже два дня, но раньше она их не
замечала. На обратном пути из булочной она садится на скамейку, смотрит на
тех, чья профессия - развлекать других. У дамы в будке возле детской
карусели такой хмурый вид, будто в этой будке идет дождь. Каждые три минуты
она выходит из своего укрытия и крутит над головами смеющихся детей надувной
пляжный мячик с привязанным к нему помпоном - пучком красных шерстяных
ниток. Маленькие ручки тянется к нему. Тот, кому удастся схватить этот пучок
ниток, получит право - о блаженство! -на бесплатный круг. Детская радость не
трогает карусельную даму, не разглаживает хмурые морщины на ее лице. Она
здесь не для того, чтобы развлекаться. Она на работе. Давайте не будем плохо
говорить о работе.

Ариана поднимается со скамейки, покупает "яблоко любви" - настоящее
красное яблоко, покрытое карамельной глазурью. Через два-три года я приведу
на эту площадь Гийома. Я ему куплю билет на карусель, на один круг. Нет, на
десять. Мне будет забавно наблюдать, что он выберет: вертолет, мотоцикл или
поросенка, который поднимается и опускается. Я чуть не сломала зуб об это
яблоко. Ты слышишь, Гийом, шум праздника? Думаю, я еще ненадолго здесь
останусь. У меня полно времени. Пойдем, прокатимся на поезде в комнате
страха.