"Кристиан Бобен. Все заняты" - читать интересную книгу автора

гора. Когда Гийому исполнится пять лет, Ариана поведет его туда, в даль,
повидаться с отцом. Но у нас еще полно времени.

Есть один дом, где Ариана спит очень мало. Это дом мадам Карл. Мадам
Карл управляет музеем. Здоровенное современное здание. Бетон, большие окна,
зеленые растения. Мадам Карл черпает из недр музея вещи для своего дома.
Африканские статуэтки, современную живопись. Все, до чего ни дотронешься в
ее доме, создано каким-нибудь художником. Даже когда садишься в кресло,
ягодицы покоятся на единственной в своем роде произведении. Так что, войдя,
так и остаешься стоять. Все настолько гармонично, что чувствуешь себя
лишним. Ариана протирает носы и половые органы статуй, если у них есть то
или другое. Она охотно разговаривает с двумя догонскими масками. Они ей не
отвечают, не надо преувеличивать, ведь они всего лишь деревяшки.

Мадам Карл, месье Гомез и месье Люсьен ходят друг к другу в гости. В
среду вечером они собираются то у одного, то у другого на аперитив. Ариану
тоже приглашают. Она рассказывает разные истории, заставляющие их смеяться
до слез. Те самые истории, что она придумывает для Гийома, который еще в
пузыре, в ее животе. Но не совсем те же. Истории для взрослых слегка
подслащенные и пресноватые. Живые люди обычно туги на ухо. Их отвлекает шум.
Только мертвые и готовые вот-вот родиться могут слышать абсолютно все. Для
мертвых и для Гийома, который скоро родится, Ариана по вечерам рассказывает
прекрасные истории возле розового лавра. А Гийом растет, несмотря на
молчание, слова, полеты и похрапывание. Он растет очень быстро. Часы текут,
жизнь парит, небо развлекается. Мудрый Гийом слушает в темноте биение сердца
своей безумной матери.

* * *

Растянувшись на кухонном столе, Рембрандт читает книгу Терезы
Авильской. Он начал ее уже несколько недель назад. Но дело продвигается
медленно и он дошел только до восемнадцатой страницы. Строки святой сверкают
как заснеженный березовый лес. Рембрандт может не спускать глаз с одного
предложения несколько долгих недель подряд. Он черпает в этом занятии отраду
и утешение. Он даже облизывается от удовольствия.

Из глубины сада приближается Ариана. На ее левом виске вздулась вена,
как случается всякий раз, когда она в гневе. Ариана садится напротив
Рембрандта, берет книгу, видит имя на обложке, пожимает плечами, кладет
книгу обратно, молчит еще несколько секунд. Рембрандт щурит глаза, вздыхает.
Ван Гог пожаловался на тебя, и у меня есть полное право прочитать тебе
нотацию. Урок начинается: "Я знаю, старина Рембрандт, что тебе от природы
свойственно есть птиц. Я уважаю твою природу и даже счастлива, что ты ее
сохранил. Тем не менее, хочу напомнить, что и речи не может быть о том.
чтобы съесть кенара. А причина проста. Она метафизическая. Месье Люсьеи меня
научил, что значит "метафизический". Это значит "по ту сторону физики". То
есть еще дальше, чем можно увидеть. Любовь, например. Я люблю этого кенара,
и поскольку я его люблю, он носит свое собственное имя - то имя, которое я
ему дала. Это не просто кенар. Это месье Ван Гог. Ты можешь хоть целый день
бродить вокруг клетки, но я тебе запрещаю его есть. Имена и те, кто их