"Бодхи, Скво. Майя: Форс-минор" - читать интересную книгу автора

зеркальное отражение индийской жизни по принципу диаметрально
противоположного. Камера-обскура!
- Если я к тому времени еще буду здесь, обязательно приду.
- Так разве это не от Вас зависит, будете Вы здесь или нет?
Точь-в-точь такими вопросами меня всю жизнь доставала мама. Она никак
не могла понять, что я понятия не имею, когда вернусь с очередной
вечеринки - откуда мне знать, когда возникнет желание оттуда свалить? Может
быть, прямо через пять минут, а может я там встречу страстного мальчика и
захочу пропасть с ним на недельку-другую? И как можно это спланировать? Меня
всегда воротило от такого подхода к жизни, который она пыталась мне
навязать - она хотела, чтобы я поступала как она - решила вернуться домой в
девять, значит надо вернуться максимум в десять, а уж если ты еще и пообещал
кому-то (и тем более - ей) вернуться в девять, то тут хоть сам Шива
предстанет перед тобой во всех своих воплощениях, - надо выполнить данное ей
обещание... "Попроси прощения, в конце концов, и сделай то, что обещала..."
Такой она хотела сделать мою жизнь, но черта с два - пусть попробует поймать
меня!
- Буду я здесь или нет - зависит от моего желания, а откуда я знаю, от
чего зависят мои желания?
Замолчал, явно не ожидав услышать от меня что-то глубокомысленное в
ответ на такой простой вопрос. Туристы здесь редко бывают глубокомысленны,
разве что когда у них несварение желудка. Еще какое-то время Шафи молчит,
видимо из вежливости, чтобы дать понять, что уважает глубокие мысли, а потом
все-таки меняет тему и зовет меня ближе к воде, - туда, где стоят кресла.
Алена он представил мне как своего брата. ...Совсем не похож на индуса,
несмотря на то, что смуглый и черноволосый. Хочется легкого флирта.
Приглядываюсь, но нет... Мимолетное разочарование, - Ален совсем не в моем
вкусе. Да и не воспринимаю я индусов как возможных любовников...
Все-таки приятно, что, судя по всему, и Шафи и его брат, которого я
пока что воспринимаю только краем сознания, механически протянув руку и
пропустив мимо ушей его приветствие, отдают себе отчет в том, что чем меньше
они будут мешать моим мыслям и капризам, тем дольше я у них задержусь.
Замираю, прислушиваюсь к ощущениям, и словно из ниоткуда возникает
состояние приятной безмятежной истомы, когда не хочется ничего делать,
ничего говорить, но в то же время это не лень, не апатия, а нечто совершенно
противоположное. Удивительна эта безмятежность - она деятельна, но
деятельность ее сокрыта, она выражает себя как завихрения плотности ощущения
жизни, как насыщенность восприятий ароматами и обертонами, этого не измеришь
и не передашь словами, но как ясно я чувствую этот плотный поток
безмятежности, словно сливающийся с темными струями озера под моими ногами,
захватывающий в себя и мою дрему с видением храма, и всю мешанину первых
сумбурных впечатлений об Индии. Как удивительно, когда суета внешнего мира
скользит по поверхности невидимой сферы, и внутри этой сферы я живу своей
жизнью - там ласковое солнце, радость и предвосхищение, там нежно-голубое
высокое пространство пронизано золотыми переливающимися тончайшими нитями.
Если бы так могло быть всегда... Если бы это переживание было со мной
постоянно... это невозможно, невозможно... жизнь - это череда мелкого и
глубокого, и где мне найти побольше этой глубины? Уж наверняка не в беседах
с Шафи и его братом...
- Ты не боишься путешествовать одна? - голос у Алена низкий и приятный.