"Джузеппе Боффа. От СССР к России: История неоконченного кризиса 1964-1994 " - читать интересную книгу автора

Тогда такая очевидная пассивность имела политическое значение, а для
нас сегодня она имеет значение историческое. Хрущев не был из разряда тех
многочисленных правителей, которые приходят и уходят. Он снова возродил те
антисталинистские настроения, которые четверть века назад несколько поутихли
и оставались под спудом, но никогда не исчезали совсем ни в самой партии, ни
в советском обществе. Кроме того, какими бы несообразными ни представлялись
/13/ его инициативы тогда и даже сегодня, Хрущев все же сделал, может быть,
противоречивую, но не ставшую от этого менее важной попытку преобразования
той модели советского общества, которая была создана под руководством
Сталина. Теперь эта попытка, что бы о ней ни думали, провалилась[9].
Это событие было важным не только с точки зрения советской истории, где
всегда существовали противоречия между так называемыми сталинистскими и
антисталинистскими течениями[10]. Провал Хрущева напоминал о гораздо более
древней традиции, периодически возрождавшейся в ходе многовековой русской
истории. Попытки проведения реформ, а не радикальных революционных
преобразований случались в истории России. Но они всегда заканчивались
полной или почти полной неудачей[11]. В этом контексте смещение Хрущева
казалось последним звеном в длинной цепи неудач, тянувшейся из далекого
прошлого.
Значительная часть советского политически активного общества никак не
одобряла реформаторских стремлений Хрущева, считала их грубыми и
опрометчивыми. И именно этой, весьма влиятельной в правящих кругах КПСС
части удалось избавиться от Хрущева[12]. Поведение этих людей нисколько не
удивительно. Но были и другие, кто, напротив, поддерживал хрущевские
нововведения, возможно считая их недостаточными, слишком вялыми и чрезмерно
компромиссными. Именно от них исходило требование более широких реформ.
Однако в момент расправы с Хрущевым не было предпринято ни единой попытки
защитить смещенного лидера. Даже напротив, порицания, исходящие с этой
стороны политических сил, облегчили изоляцию и, соответственно, поражение
Хрущева. Случилось так, что даже те, кто несколько лет спустя не колеблясь
счел октябрь 1964 года поворотом всей советской истории вспять, в тот
момент, может быть под влиянием обстановки, "вздохнули с облегчением", как
скажет один из них[13]. Сегодня, по здравом размышлении, даже это явление не
представляется совсем новым в драматической последовательности русских
реформаторов: не впервые преобразователь подвергался нападкам как своих
противников, так и сторонников, которые либо отступались от него, либо не
могли найти аргументов, чтобы вовремя поддержать его.

Новое правительственное соглашение


Вполне можно понять растерянность советских реформаторов, если принять
во внимание, что в первое время новые руководители страны никак не
обнаруживали намерений оставить путь реформ. Один из них, Юрий Андропов,
пребывавший тогда на вторых ролях, /14/ но которому позднее предстояло
сильно продвинуться, напротив, уверял своих политических друзей, что теперь
движение вперед ускорится[14]. И ему верили. Пришедшие на смену Хрущеву
новые руководители страны, которые в течение долгих лет были его
сподвижниками, иной раз давали понять, что они намерены идти по тому же
пути, но более последовательно и более твердо. Лозунг, с которым они