"Александр Богданов. Красная звезда ("Красная звезда" #1, сб. "У светлого яра Вселенной")" - читать интересную книгу автора

Энно и его телескопов.
Один раз Энно показал мне при самом сильном увеличении крошечную планету
Эрот, часть орбиты которой проходит между путями Земли и Марса, остальная
часть лежит дальше Марса, переходя в район астероидов. И хотя в это время
Эрот находился от нас на расстоянии 150 миллионов километров, но
фотография его маленького диска представляла в поле зрения микроскопа
целую географическую карту, подобную картам Луны. Конечно, это
безжизненная планета, такая же, как Луна.
В другой раз Энно фотографировал рой метеоритов, проходивший всего в
нескольких миллионах километров от нас. Изображение представляло,
разумеется, только неопределенную туманность. При этом случае Энно
рассказал мне, что в одной из прежних экспедиций на Землю этеронеф погиб
как раз в то время, когда прорезывал другой подобный рой. Астрономы,
следившие за этеронефом в самые большие телескопы, увидали, как погас его
электрический свет и этеронеф навеки исчез в пространстве.
- Вероятно, этеронеф столкнулся с несколькими из этих маленьких телец, а
при громадной разности скоростей они должны были насквозь пронизать все
его стенки. Тогда воздух ушел из него в пространство, и холод
междупланетной среды оледенил уже мертвые тела путешественников. И теперь
этеронеф летит, продолжая свой путь по кометной орбите; он удаляется от
Солнца навсегда, и неизвестно, где конец этого страшного корабля,
населенного трупами.
При этих словах Энно холод эфирных пустынь как будто проник в мое сердце.
Я живо представил себе наш крошечный светлый островок среди бесконечного
мертвого океана. Без всякой опоры в головокружительно быстром движении, и
черная пустота повсюду вокруг... Энно угадал мое настроение.
- Мэнни - надежный кормчий, - сказал он, - и Стэрни не делает ошибок... А
смерть... вы ее, вероятно, видели близко в своей жизни... ведь она только
смерть, не более.
Очень скоро наступил час, когда мне пришлось вспомнить эти слова в борьбе
с мучительной душевной болью.
Химик Летта привлекал меня к себе не только особенной мягкостью и
чуткостью натуры, о которой говорил мне Нэтти, но также и своими
громадными знаниями в наиболее интересном для меня научном вопросе - о
строении материи. Один Мэнни был еще компетентнее его в этой области, но я
старался как можно меньше обращаться к Мэнни, понимая, что его время
слишком драгоценно и для интересов науки, и для интересов экспедиции,
чтобы я имел право отвлекать его для себя. А добродушный старик Летта с
таким неистощимым терпением относился к моему невежеству, с такой
предупредительностью и даже видимым удовольствием разъяснял мне самую
азбуку предмета, что с ним я нисколько не чувствовал себя стесненным.
Летта стал читать мне целый курс по теории строения материи, причем
иллюстрировал его рядом опытов разложения элементов и их синтеза. Многие
из относящихся сюда опытов он должен был, однако, пропускать,
ограничиваясь словесным их описанием, - именно те, в которых явления имеют
особенно бурный характер и протекают в форме взрыва или могут принять
такую форму.
Как-то раз во время лекции в лабораторию зашел Мэнни. Летта заканчивал
описание очень интересного эксперимента и собирался приступить к его
выполнению.