"Андрей Богданов. Тайны Московской Патриархии (Исторические расследования) " - читать интересную книгу автора

неофициально выразил пожелание, чтобы гость поставил на Москве патриарха.
Иеремия отказал наотрез: самое большее в России можно поставить
"архиепископа, какой в Ахриде. Да и от этого его отговорили спутники,
указав, что автокефальная Ахридская архиепископия была учреждена Пятым
Вселенским Собором и не одному патриарху, да еще приехавшему за милостыней,
учреждать подобную в России.
Милостыню следовало еще получить - без нее было невозможно возвращаться
в Константинополь, к разоренной Церкви и жадным турецким начальникам.
Задерживаясь в России, Иеремия легко мог потерять патриарший престол, на
который хватало претендентов. Он не жаловался на жизнь в Москве, роскошную
для бедных греков, но все с большим сомнением смотрел в будущее. Его
спутник, архиепископ Арсений Елассонский, решил остаться в России. Как-то и
Иеремия сказал Иерофею Монемвасийскому, что остался бы здесь патриархом,
если бы русские захотели.
Иерофей отговаривал приятеля, но люди Годунова уже доложили о словах
патриарха. И вот, пишет Иерофей, "русские придумали хитрую уловку и говорят:
владыко, если бы ты захотел и остался здесь, мы имели бы тебя патриархом. И
эти слова не царь сказал им и не кто-либо из бояр, а только те, которые
стерегли их. И Иеремия неосмотрительно и неблагоразумно, ни с кем не
посоветовавшись, отвечал: остаюсь! Такой имел нрав, что никогда не слушал ни
от кого совета, даже от преданных ему людей, вследствие чего и сам терпел
много, и Церковь в его дни", - грустно заключает Иерофей.
Митрополит Монемвасийский напрасно обвиняет в данном случае патриарха
Константинопольского: Иеремия попался на крючок вовсе не по излишней
доверчивости. Для всех было очевидно, сколь выгодно Российскому государству
переманить к себе первого по значению вселенского патриарха, перенести в
Москву его престол. Даже в том случае, если бы в Константинополе на место
Иеремии поставили другого патриарха, русская патриархия, опираясь на идею
"пренесения" к ней всех святынь с Востока, могла бы претендовать на главное
место во Вселенской Православной Церкви, соответствующее силе и славе
Москвы.
Для внешней политики государства переход в Москву константинопольского
патриарха имел бы колоссальное значение. Не только Греция и Балканы, но
православные Белоруссия и Украина подчинялись тогда константинопольскому
святителю: понадобилось еще сто лет, чтобы митрополит Киевский принял
благословение от патриарха Московского. Но разоренная Грозным страна уже не
имела сил для наступления на мусульман и освобождения своих братьев
православных; ее правители помышляли о собственной корысти, а не о защите
православия от католической реакции, о надвигавшейся с Запада волне унии.
Изолированные от внешнего мира греки не могли понять мотивов Годунова и
предугадать его поведение. Между тем события развивались стремительно. После
полугодового перерыва в статейном списке Посольского приказа появилась
запись, что царь Федор Иоаннович, посоветовавшись с супругой и поговоря с
боярами, объявил о необходимости учреждения в России патриаршества, но так,
чтобы константинопольский патриарх Иеремия не стал патриархом Московским!
"И мы о том, прося у Бога милости, помыслили, - говорилось от царского
имени, - чтобы в нашем государстве учинити патриарха, кого Господь Бог
благоволит: буде похочет быти в нашем государстве цареградский патриарх
Иеремия - и ему быти патриархом в начальном месте Владимире, а на Москве
митрополиту по-прежнему; а не похочет цареградский патриарх быти во