"Евгений Богданов. Лодейный кормщик" - читать интересную книгу автора Иван нехотя поднялся с мешков с балластом, подошел к трапу и так же нехотя
стал вылезать на палубу. Швед ухватил его за шиворот, поставил на ноги. Он был высок, силен, голос его гудел. Иван, однако, не спешил. В синем, будто выметенном, небе пузырились паруса, надутые ветром. И небо, и белые паруса выглядели нарядно, празднично. Матросы на вантах сновали вверх и вниз с обезьяньим проворством. Огромный корабль, огромные паруса, ловкие матросы - все это Иван видел впервые в жизни и немного даже оробел. Купеческие парусники, которые доводилось Рябову провожать в море из гавани, были куда меньше. Швед-конвоир ткнул его кулаком в спину, больно попав в лопатку: - Живо! "Одно только слово и знаешь, поганый!" - зло подумал Иван и, вспылив, обернулся, занес руку для удара. Но швед отступил, взяв мушкет наизготовку, и Иван понял: шутки тут плохи. Он пошел дальше по чистой, надраенной палубе. В каюте за столом сидел узколицый и на вид злой капитан с усиками под длинным острым носом. На столе - развернутая карта. В руке капитана исходила тягучим табачным дымом трубка с прямым чубуком. За спиной стоял лейтенант, исполнявший обязанности переводчика. Но он настолько плохо знал по-русски, что надо было переводить и его самого. Присмотревшись к лейтенанту, Рябов узнал того шведа, который махал им с борта шляпой. "Ну, от этих добра не жди!" - подумал Иван. Лейтенант-переводчик поморщился и отвернулся, капитан тонким, длинным пальцем поманил Рябова, чтобы он подошел поближе, и конвоир еще раз больно сунул ему в спину. Рябов вспылил, не утерпел: Шведы заговорили меж собой: "Ирод... ирод... что это такое?" Разобрались, расхохотались и тотчас закрыли рты. Солдат отступил к двери. Капитан, пососав трубку, что-то сказал лейтенанту. Тот, сдерживая неприязнь, подошел к Рябову, похлопал его по плечу, как барышник, выбирая лошадь, хлопает ее по крупу: - Ты не должен бояться. Мы не сделаем тебе плехо, Иван молча стоял - руки за спиной, лицо непроницаемо и неподвижно, как у деревянного ненецкого божка. Его подвели к самому столу, и он почувствовал острее запах табака и пудры, которой был обсыпан гладкий, белый капитанский парик. Капитан указал пальцем на карту, что-то проговорил устало и требовательно. Иван с любопытством посмотрел, куда он показывал, и увидел желто-зеленые пятна на голубых широких и узких извилинах. На карте мелко были обозначены названия островов Двины, ее рукавов и проток. Рябов не умел читать по-иноземному и поэтому ничего не разобрал. Он знавал поморские лоции, где еще прадедами мореходов были аккуратно перечислены все пункты в Белом море, в устье Северной Двины, в ее дельте. Но с картой ему не приходилось иметь дела. Лоция была в голове, а карта, хоть и на бумаге, для него - лес темный. Капитан опять заговорил, и Иван уловил два слова: Мудьюг, Архангельск. - Ты должен сказать, - начал своим суконным языком переводчик, - как лутше проходить фрегат от остров Мудьюг до мыс Пур-Наволок, то есть до Архангельск. "Должен! - неприязненно подумал Иван. - С чего бы я тебе должен? Нашел |
|
|