"Евгений Богданов. Берег розовой чайки (Роман в трех книгах, цикл: Поморы: кн.2)" - читать интересную книгу автора

склонные к праздному времяпрепровождению, вроде Григория Хвата, говоря
по-флотски, "травили", а попросту изощрялись в болтовне.
Григорию было уже за сорок. В шапке рыжеватых с курчавинкой волос
проглядывала седина, на загорелом лице - у губ и глаз - морщинки. Но глаза
еще были острые, цепкие, по-прежнему молодые.
- Вот придем домой - первым делом в баньку. Женка будет спину мыть. Люблю,
когда она моет. Приятно...
Анисим Родионов резался в домино с Николаем Тимониным. У того в последние
два года все дочери повыходили замуж и без лишних слов сделали Николая уже
трижды дедом. Анисим и Тимонин, оба в тельняшках, розоволицые, потные,
словно вышли из парной. В кубрике душно, жарко, пахло краской от труб.
Анисим зацепился от скуки за банные разговоры Хвата:
- Кто о чем, а... - он не договорил, махнул рукой, дескать, придумал бы
что-нибудь получше.
- Да, все о баньке, - Григорий заложил большие руки с рыжеватой порослью
за голову, потянулся: - Ты, Родька, обучил Густю себе спину мыть?
Родион пытался читать, но свет в кубрике слабый, лампочка все время
мигала. Он опустил книгу.
- Дело нехитрое.
- Верно. Не мудреное дело. А я скажу, что жену, как хорошую собаку,
надобно всему обучить: и спину мыть, и бахилы с ног стягивать, и в рыбкоон
за бутылкой при надобности бегать. Все должна уметь делать настоящая жена.
А промысловым делам ты ее учил? Сети вязать умеет? А ставить их да трясти?1
- Все умеет.
- Это ладно. А то, смотрю, нонешние женки не больно-то до промысла охочи.
Им бы только щи варить да детишек рожать. Вот старые женки - те все умеют:
тюленя багориком бить, со льдины на льдину, не замочив подола, прыгать, на
тоне сидеть, погудилом1 править...
- Доведется - и моя все сумеет.
- Хорошо, что сумеет, - одобрил Хват. - А ты уверен, что твоя женка верна
тебе? По два месяца дома не бываешь. Не каждая жена может выдержать такой
срок...
- А твоя? - спросил Родион. - Что ты все про других? Ты про свою скажи.
- Моя уж стара. У меня без сомненья. Крепко на якоре сидит. А скажи,
пароходские тебя, часом, не разыгрывали? - перевел Хват разговор на
другое. - Нет? Меня так один хотел разыграть, когда в море вышли. Иду я из
кубрика на камбуз за кипятком, вижу - высовывается в люк из машинного
отделения чумазая башка с седыми усами. Шишка на лбу - во! - с кулак. Руки
ветошью вытирает, на меня уставился. Я спрашиваю: "Отчего, мил человек, у
тебя шишка на лбу?" А он отвечает: "А я, говорит, как пришел из рейса
домой, то прежде чем дверь в квартиру отворить, в замочную скважину решил
поглядеть - нет ли дома посторонних... Ну, а жена тем временем в магазин
собралась, как размахнет дверь, да мне по лбу!.. Вот и шишка". - "Здорово,
говорю, тебя женка поприветствовала посля долгой разлуки!" - "Да,
отвечает, она у меня такая. Все делает с ходу, рывком, и шишку мне тоже
рывком припечатала". Ну вроде я его самолюбие задел, чувствую, он мне тоже
собирается шпильку подпустить. Вот кончил он вытирать руки о ветошь и
говорит: "Послушай, добрый человек, сделай одну услугу. Мне, говорит, на
палубу вылезать некогда, машина держит". - "Какую услугу", - спрашиваю. "А
сходи к старпому и передай от меня, Сергеича, просьбу: пускай он выдаст с