"Евгений Федорович Богданов. Когда отцветают травы (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

ждать Василия. Вероятно, ей, вошедшей в пору зрелости, надоело одной
коротать трудное, небогатое весельем время. А, может быть, из жалости
к Георгию, который хватил на войне горя, а теперь настойчиво ходил за
нею по пятам и объяснялся в любви, она изменила слову, которое дала
Василию. Да и уцелел ли он?..
Никогда не знаешь, как может обернуться для тебя жизнь. Разве
можно всё предвидеть, все рассчитать?
Старухи, которые еще до войны прочили близкую свадьбу с Василием,
теперь нашептывали: "Поубавило мужиков-то. Георгий парень хороший,
веселый. Чего тебе еще надо?" Им, старухам, лишь бы поглазеть на
веселье да, выпив рюмочку за столом, попеть старинных свадебных
ошнемских песен.
И пели старухи, и песня их навсегда врезалась Клавдии в память:
Пропили молодешеньку,
Пропили зеленешеньку.
Не послушались родители
Моего наказу крепкого...
Георгий купил избу, перекрыл крышу, переложил печи, и стали они
жить своей семьей. Он был хозяйственный, хваткий на дело мужик. Разве
только частенько зашибал хмельного, а после этого случались с ним
нервные припадки. Но Клавдия не упрекала: контужен на войне, прошел
пекло...
А Георгий под хмельком пытался играть на гармонике и говорил:
- Знаешь, Клава, почему я иногда выпиваю? Молодости жалко. Ушла
наша молодость с войной. Горько... Вот есть такое слово: тризна. Читал
я в книжке. Тризна - это вроде как поминки. Вот и справляю я тризну по
своей молодости. Одно утешение у меня ты. Эх, и люблю же я тебя!
Она краснела от этого приятного для нее признания и мягко
упрекала:
- Меньше пей. Здоровье береги!
Похмелье проходило, и Георгий становился сдержан и послушен. В
колхозе его любили.
Клавдия думала о муже, и образ Василия тускнел, прятался в
дальнем уголке памяти. Но стоило ей только вспомнить прошлое - Василий
вставал перед нею молодой, с венкой на ремне; и ей казалось, что у нее
сладко ноют губы от поцелуев, и быстрее стучит сердце. Она закрывала
глаза и видела, как над рекой медленно плывет месяц, в осоке
вспыхивают голубые искры и на берегу блестят валуны. Всё кругом полно
и движения, и покоя.

* * *

Георгий пришел из бани размякший, в благодушном настроении.
Клавдия поставила на стол самовар, собрала ужин. Глеб в горнице
неумело повязывал галстук, собираясь в клуб. Он вышел на кухню
стройный, приглядный, с пушком на губе, в модных брюках и шелковой
тенниске. Родители остались довольны и влюбленно смотрели ему вслед.
Клавдия подумала, что теперь для Глеба будет стоять в ночном небе
молодой месяц, для него будут петь девушки свои песни.
Георгий пил чай и часто вытирал полотенцем выпуклую загорелую