"Людмила Богданова. Снег вершин." - читать интересную книгу автора

стрелы ее - стрелы огненные.
И великим водам не дано загасить любви,
ибо она - пламень весьма сильный."
Лоиль увидала черноволосую осунувшуюся девушку у витой колонки балдахина и
задохнулась. Вот уж кого ей меньше всего хотелось бы видеть. Могла бы
позаботиться о том, чтобы не мозолить глаза. Знает же, как Лоиль не терпит
ее, любимицу горбуньи и ее примерную ученицу. Дара, дочка цветочницы из
предместья Прачек. Уродина. И смеет любить Райнара, ее Райнара! Если Лоиль
дочь командующего, это не значит, что у нее нет глаз! Райнар никогда не
унизится до этой... Хотя его мать... А ее отец... Мать молчит, но Лоиль не
слепая. А простолюдины смеют петь и рассказывать легенды. И Райнар... Она
топнула ногой и крикнула, что это ложь. И что этого не было никогда.
Никакой Хатанской кареты и никаких молний на клинках, а Стрелки - сказка
для маленьких. А он показал ей сожженный до половины клинок и сказал. что
нет ничего дурного в такой любви, и сказал, что если бы не был сыном
своего отца, то не отказался бы быть сыном ее. Лоиль подумала, что
возненавидит его. Мать, увидев клинок. сказала, что незачем носить в дом
испорченные вещи и хотела выбросить его, а потом Лоиль увидела тот же
клинок в покоях верховной и поняла, что мать опять что-то скрывает. Не-ет,
ей вовсе не хотелось видеть эту дурочку Дару. Ее и Сверрира, сына
горбуньи. Тот весь пошел в матушку и ходил за верховной, когда горбунья
болела - а теперь это случалось часто. И смотрел на верховную такими
глазами, что Лоиль не выдержала однажды:
- Не пойму, чей ты сын - моего дяди или мужа верховной!
У них ведь были одинаковые глаза: длинные, синие, обреченные.
Сверрир виновато улыбнулся, улыбкой напоминая мать. Вот так же он
улыбался, глядя на Дару. Лечец несчастный. самое мужское занятие!..
Сверрира в покое не было, зато была мать Лоили. Лоиль вздрогнула. Она
стояла в тени высокой створчатой двери, и мать ее видеть не могла. Сидела
на краю постели, наклонясь к верховной, профилем к Лоили, и лицо е было
хмуро. Верховная утопала в подушках, раскрыв глаза. И тогда Лоиль чуть ли
не впервые услышала ее невнятный голос:
- Ис-тар, я прошу тебя...
- Ты не должна говорить так. Твоя жизнь драгоценная для нас.
То ли слишком дрогнули губы, противореча словам, но Лоиль поняла. что мать
лжет.
- Ты понимаешь: это агония. Мне легче умереть, чем переносить то, чем вы
пытаетесь поддержать мою жизнь.
Лоиль удивилась. Ей казалось до сих пор, что верховная ни о чем не
догадывается, они долго и старательно обманывают ее, и им удается их
обман. А та все знала?! О Предок! Лоиль поняла. что верховную можно
уважать. Маска верховной исказилась:
- Сделай это, Истар! Никому другому я не смогла бы это сказать. Ни Мэю,
ни... Гэльду. Им будет... жаль.
- А мне... не будет?
- Ис-тар...
- И вообще, эта девочка... - Истар указала рукой на откинувшуюся к
столбику бледную Дару. Лоиль подумала, что та сейчас упадет без чувств.
- Она... не скажет ничего.
Каждое слово давалось верховной с трудом, лоб покрылся испариной.