"К.А.Богданов. Каннибализм и культура: превратности одного табу " - читать интересную книгу автора

опыты сюрреалистов и дадаистов, тексты Жоржа Батая, Мишеля Лейриса,
экземпляры издававшегося Фрэнсисом Пикабия брошюры "Каннибал" и "Журнала
антропофагии" де Андраде и т. д.) посетителям биенале предлагалось, по
замыслу его организаторов, извлечь тот смысл, что при всей разнице понимания
каннибализма его идеологическое значение заключается-де в том, что тогда как
в Европе "каннибализм, будучи веками воплощением абсолютного Иного
просветительского проекта, был <...> его составляющей частью, его
необходимой оборотной стороной. Де Андраде, наоборот, занялся критикой
просветительского рационализма, но с тем, чтобы включить его в проект
конструирования национальной идентичности. Речь идет о различиях, призванных
к жизни несхожестью социополитических контекстов, в которых рождались эти
культурологические концепции".

Восславив плюрализм, современник оказывается, таким образом, в роли
всепонимающего туриста, готового принять "чужое" в порядке распространения
опыта своей культуры и своего сознания. Напрашивающаяся аналогия с туризмом
не кажется мне здесь только метафорической. В качестве туристической
"достопримечательности", возможность каннибализма равна его виртуальной
действительности, которая настойчиво утверждается за повседневностью - столь
же условной и произвольной, сколь произвольны обозначающие ее знаки: всякое
значение здесь (психологическое, этическое, эстетическое и т. д.) - не более
чем игра случая, прихоть обстоятельств.
Философы видят в современном туризме рекультивацию архаического
номадизма. Если "оседлый" характер европейской цивилизации означал до сих
пор, по мысли Ж. Делеза и Ф. Гаттари, своеобразную "территорилизацию"
желания, то туризм - эрзац "детерриторилизации": пересечение не только
географических и культурных, но также психологических и "ментальных" границ.
Идеологически нео-номадизм рисуется как вызов тоталитаризму. В подобной
апологии нео-номадизма номад, как его определяет Э. Руссиль, это "протеева
фигура с неопределенным идентитетом, некая не-личность, которая изменяет
свой облик в соответствии со своими нуждами и желаниями", "прототип и
статистический образ для мужчины и женщины XXI века". Тотальность номадизма
с этой точки зрения, естественно, устраняет национальное, этническое и
вообще культурное различие "номадов" между собой. Номадизм репрезентирует
определенную гомогенность сознания - то, о чем когда-то писал Батай,
оправдывавший движение как осознание трансгрессии через препятствия
современного мира. Что касается туризма, то он тематизируется в этом смысле
тем легче, что репрезентирует указанную возможность на пути не только
виртуального, но именно реального пересечения границ.
Вероятно, туризм может быть описан как исторически эволюционировавшая
форма путешествий, однако отличий между ними больше, чем сходства. Хотя в
основе путешествий и туризма лежит одно и то же психологическое стремление к
новому, любопытство, путешественник полагается на себя, турист - на своего
гида. Путешественник идет и едет, туриста - ведут и везут. Путешественник,
даже если он путешествует не один, - индивидуален, турист, даже если его тур
индивидуальный, - все равно клиент, один из потребителей массового товара.
Да и сам этот товар, притом, что топонимически может быть прурочен к одним и
тем же странам, городам, музеям, соборам, воспринимается иначе в ситуации
туристического потребления. Демократическая культура - это культура
потребления и, соответственно, потребительского туризма. Джек Лондон