"Александра Богданова. Освободите площадку! Лечу-у-у!.." - читать интересную книгу автора

гул и пыталась переложить его на стихи и одновременно на музыку. Припев
выходил ничего, смесь "лишнего Печорина" с колесным тарарамом, и поэтесса
так увлеклась, что Маргарита Евгеньевна из другого конца классной комнаты
вдруг услыхала довольно мелодичное, задушевное пение. Она на полуслове
прервала выдержку из Салатиной и выразительно посмотрела на последнюю парту.
Проснувшийся от тишины класс дружно обернулся в том же направлении.
Мечтательная Семар продолжала напевать, рисуя на запотевшем стекле октябрь,
Маргариту Евгеньевну я далекую страну Элладу, где сочинения детям разрешали
писать стихами.
Вообще, если бросить на чашу весов все то, что пережила и перестрадала
из-за Семар Маргарита Евгеньевна, 10 на другую чашу придется положить десять
лет жизни и тысячу седых волос. Из ее сочинения "Пусть всегда будет солнце"
Маргарита Евгеньевна, к примеру, поняла, что не сегодня-завтра Лариса
собирается в Америку, чтобы серьезно поговорить с президентом по поводу
предотвращения ядерной катастрофы. Вызванная в школу мама-Семар слезно
клялась, что никаких денег па билет дочка у нее не просила и разговоров о
заграничных поездках в последнее время не вела.
Но даже эта история оказалась цветочком по сравнению с той ягодкой,
которую преподнесла Маргарите Евгеньевне Семар однажды весной, когда весь
Кузятин утопал в абрикосовом розовом цвете и дразнящих запахах. Они
вливались в распахнутое окно учительской, и непреклонная Маргарита
Евгеньевна позволила им себя одурманить. Поэтому, когда прозвонил телефон, и
прозаичный голос из районо потребовал ее, она сначала игриво хихикнула в
трубку и, только узнав, откуда звонят, пообещала прийти к назначенному
времени. В районо ей пришлось позабыть весну со всеми ее прелестями. Листок
из школьной тетрадки, исписанный ЕЕ почерком, в довольно витиеватых
выражениях просил получше думать над названиями сочинений, прежде чем давать
их старшеклассникам, потому что такое название, как "Чацкий - передовой
человек своего времени" или "Жизненный путь Онегина" скоро им вообще
"опротивеет" и они откажутся писать.
- Вас понять трудно, - сказали в районо и пристально взглянули на
Маргариту Евгеньевну. - Почему вы вдруг решили пожаловаться нам на себя?
Названия сочинений ваши?
- Мои...
- Почерк ваш?
- Почерк мой, но...
- И к тому же вам, передовой учительнице района, стыдно делать три ошибки
на одной страничке. Не "опротивеет", а опротивит... Как вы можете?
Маргарита Евгеньевна не могла. Но она знала человека, который мог и
который не знал, что названия сочинений дает учитель, а не районо. И этот
человек решил, что к авторитетной Маргарите Евгеньевне прислушаются скорее,
чем к никому неизвестной школьнице. Он захотел сделать доброе дело,
воспользовавшись одним из талантов, которыми его так щедро одарила природа.
И этим талантом было безупречное подделывание почерков. А этим человеком
была Семар.
В каком мире, какими понятиями жила эта "чокнутая", никто толком не знал.
Она была бы даже ничего, если бы аккуратно постриглась "под пажа" или еще
под кого-нибудь на манер прочих кузятинских старшеклассниц, если бы не
пялила на себя необъятные балахоны, в которых могли уместиться сразу три
Семар, и если бы зимой и летом, в жару и дождь не таскала за собой повсюду