"Владимир Осипович Богомолов. Иван " - читать интересную книгу автора

видели и не приставали. Никаких расспросов и о нем - никаких разговоров!
Вник?.. От меня передай ему привет. Холин выезжает за ним, думаю, часа через
три будет у тебя. А пока создай все условия! Обращайся поделикатней, учти:
он парень с норовом. Прежде всего дай ему бумаги и чернила или карандаш. Что
он напишет - в пакет и сейчас же с надежным человеком отправь в штаб полка.
Я дам команду, они немедля доставят мне. Создашь ему все условия и не лезь с
разговорами. Дай горячей воды помыться, накорми, и пусть спит. Это наш
парень. Вник?
- Так точно! - ответил я, хотя мне многое было неясно.
* * *
- Кушать хочешь? - спросил я прежде всего.
- Потом, - промолвил мальчик, не подымая глаз.
Тогда я положил перед ним на стол бумагу, конверты и ручку, поставил
чернила, затем, выйдя из землянки, приказал Васильеву отправляться на пост
и, вернувшись, запер дверь на крючок.
Мальчик сидел на краю скамейки спиной к раскалившейся докрасна печке;
мокрые порты, брошенные им ранее в угол, лежали у его ног. Из заколотого
булавкой кармана он вытащил грязный носовой платок, развернув его, высыпал
на стол и разложил в отдельные кучки зернышки пшеницы и ржи, семечки
подсолнуха и хвою - иглы сосны и ели. Затем с самым сосредоточенным видом
пересчитал, сколько было в каждой кучке, и записал на бумагу.
Когда я подошел к столу, он быстро перевернул лист и посмотрел на меня
неприязненным взглядом.
- Да я не буду, не буду смотреть, - поспешно заверил я.
Позвонив в штаб батальона, я приказал немедленно нагреть два ведра воды
и доставить в землянку вместе с большим казаном. Я уловил удивление в голосе
сержанта, повторявшего в трубку мое приказание. Я заявил ему, что хочу
мыться, а была половина второго ночи, и, наверно, он, как и Маслов, подумал,
что я выпил или же мне делать нечего. Я приказал также подготовить Царивного
- расторопного бойца из пятой роты - для отправки связным в штаб полка.
Разговаривая по телефону, я стоял боком к столу и уголком глаза видел,
что мальчик разграфил лист бумаги вдоль и поперек и в крайней левой графе по
вертикали выводил крупным детским почерком: «...2 ...4, 5...» Я не
знал и впоследствии так и не узнал, что означали эти цифры и что он затем
написал.
Он писал долго, около часа, царапая пером бумагу, сопя и прикрывая лист
рукавом; пальцы у него были с коротко обгрызенными ногтями, в ссадинах; шея
и уши - давно не мытые. Время от времени останавливаясь, он нервно покусывал
губы, думал или же припоминал, посапывал и снова писал. Уже была принесена
горячая и холодная вода, - не впустив никого в землянку, я сам занес ведра и
казан, - а он все еще скрипел пером; на всякий случай я поставил ведро с
водой на печку.
Закончив, он сложил исписанные листы пополам, всунул в конверт и,
послюнив, тщательно заклеил. Затем, взяв конверт побольше размером, вложил в
него первый и заклеил так же тщательно.
Я вынес пакет связному - он ожидал близ землянки - и приказал:
- Немедленно доставьте в штаб полка. По тревоге! Об исполнении доложите
Краеву...
Затем я вернулся, разбавил воду в одном из ведер, сделав ее не такой
горячей. Скинув ватник, мальчишка влез в казан и начал мыться.