"Владимир Осипович Богомолов. Иван " - читать интересную книгу автора

высотой не менее метра, и далее отлогий, кое-где поросший кустами глинистый
берег; ночью он патрулируется дозорами вражеского охранения. Еще дальше,
высотой метров в восемь крутой, почти вертикальный обрыв. По его верху
тянутся траншеи переднего края обороны противника. Сейчас в них дежурят лишь
наблюдатели, остальные же отдыхают, укрывшись в блиндажах. К ночи немцы
расползутся по окопам, будут постреливать в темноту и до утра пускать
осветительные ракеты.
У воды на песчаной полоске того берега - пять трупов. Три из них,
разбросанные порознь в различных позах, несомненно, тронуты разложением - я
наблюдаю их вторую неделю. А два свежих усажены рядышком, спиной к уступу,
прямо напротив НП, где я нахожусь. Оба раздеты и разуты, на одном -
тельняшка, ясно различимая в стереотрубу.
- Ляхов и Мороз, - не отрываясь от окуляров, говорит Катасонов.
Оказывается, это его товарищи, сержанты из развед-роты дивизии.
Продолжая наблюдать, он тихим шепелявым голосом рассказывает, как это
случилось.
...Четверо суток назад разведгруппа - пять человек - ушла на тот берег
за контрольным пленным. Переправлялись ниже по течению. Языка взяли без
шума, но при возвращении были обнаружены немцами. Тогда трое с захваченным
фрицем стали отступать к лодке, что и удалось (правда, по дороге один погиб,
подорвавшись на мине, а язык уже в лодке был ранен пулеметной очередью). Эти
же двое - Ляхов (в тельняшке) и Мороз - залегли и, отстреливаясь, прикрывали
отход товарищей.
Убиты они были в глубине вражеской обороны; немцы, раздев, выволокли их
ночью к реке и усадили на виду, нашему берегу в назидание.
- Забрать их надо бы... - закончив немногословный рассказ, вздыхает
Катасонов.
Когда мы с ним выходим из блиндажа, я спрашиваю о маленьком Бондареве.
- Ванюшка-то?.. - Катасонов смотрит на меня, и лицо его озаряется
нежной, необыкновенно теплой улыбкой. - Чудный малец! Только характерный,
беда с ним! Вчера прямо баталия была.
- Что такое?
- Да разве ж война - занятие для него?.. Его в школу посылают, в
суворовскую. Приказ командующего. А он уперся и ни в какую. Одно твердит:
после войны. А теперь воевать, мол, буду, разведчиком.
- Ну, если приказ командующего, не очень-то повоюет.
- Э-э, разве его удержишь! Ему ненависть душу жжет!.. Не пошлют - сам
уйдет. Уже уходил раз. - Вздохнув, Катасонов смотрит на часы и
спохватывается. - Ну, заболтался совсем. На НП артиллеристов я так пройду? -
указывая рукой, спрашивает он.
Спустя мгновения, ловко отгибая ветви и бесшумно ступая, он уже
скользит подлеском.
С наблюдательных пунктов нашего и соседнего справа третьего батальона,
а также с НП дивизионных артиллеристов Катасонов в течение двух суток
«смотрит немца», делая заметки и кроки в полевом блокноте. Мне
докладывают, что всю ночь он провел на НП у стереотрубы, там же он находится
и утром, и днем, и вечером, и я невольно ловлю себя на мысли: когда же он
спит?
На третий день утром приезжает Холин. Он вваливается в штабную землянку
и шумно здоровается со всеми. Вымолвив: «Подержись и не говори, что