"Владимир Осипович Богомолов. Зося " - читать интересную книгу автора

батальона. Ну надо же было ему в эту минуту вылезти! Долгоногий, худощавый
юноша, он в одних шароварах стал на траве, жмурясь от яркого солнца и не
видя нас, с удовольствием потянулся вверх руками, улыбаясь и выгнув грудь.
- Потягушеньки! - сдерживая негодование, с язвительной насмешливостью
произнес подполковник. - Это просто кино! - яростно воскликнул он. - А план
действий на случай нападения противника у вас есть?! О боевом обеспечении вы
позаботились?..
Витька, засопев, одарил меня исподлобья мгновенным бешеным взглядом;
злой желвак перекатывался на его похуделой щеке.
- Я вас спрашиваю обоих, - повторил подполковник, - о боевом
обеспечении вы позаботились?!
- Я, т-товарищ подполковник, п-понимаете... - начал я, но тут же умолк.
- Плана нет, - со свойственной ему прямотой без обиняков сказал Витька
угрюмо. - И боевого обеспечения тоже. Это безответственность и мой
недосмотр. Я за это отвечаю.
- Я недоволен вами! - властно и зло объявил Витьке подполковник (эти
три слова выражали у него крайнее неодобрение) и немного погодя обратился ко
мне: - Вот вы развлекаетесь, а донесения, требуемые по выходе из боя,
отправлены?.. Похоронные заполнены? Списки потерь составлены?
Чувствуя себя кругом виноватым, я, потупясь, молчал.
- Даю вам час времени, - сообщил нам подполковник. - Выставить
охранение, навести порядок и доложить!
И после короткой паузы продолжал:
- Создайте людям все условия. Обед сегодня по усиленной раскладке.
Получить и выдать всему личному составу по сто граммов водки. Но никаких
пьянок и никаких женщин!..
Он вскинул руку к фуражке и вместо ожидаемого обычного
«Выполняйте!», уже поворотясь и отходя, приказал:
- Отдыхайте!
Мы с Витькой, не двигаясь, наблюдали, как он быстрым и твердым шагом
подошел к машине, сел, и тотчас «виллис», набирая скорость,
покатился и скрылся за поворотом.
Витька перевел взгляд, посмотрел на меня, на томик Есенина в моей руке
и, буквально дрожа от ярости, бешено выдохнул:
- Сюсюк!!!
И возмущенно, с непередаваемым презрением выкрикнул то, что уже не раз
говорил мне, когда я читал стихи и упускал что-либо по службе:
- Пи-и-ижонство!.. А также гнилой сентиментализм!..
Минут десять спустя я сидел за столиком в саду и торопливо составлял
требуемые документы. К сожалению, я почти не знал батальонного
делопроизводства и к тому же с детства испытываю неприязнь ко всякому
письму. Но оба писаря были убиты, и по необходимости мне предстояло
несколько дней самой упорной писанины.
Прибыли вызванные по тревоге командиры подразделений -
старшина-артиллерист и четверо сержантов, - подошел и лейтенант Карев. Не
отрываясь от бумаг, я сообщил, что необходимо немедля выставить охранение,
представить отчетность по трем формам, а также выделить наряд на полевую
кухню и послать машину на бригадный обменный пункт. Как я и ожидал, они
начали спорить меж собой и препираться: в одной роте осталось четырнадцать
человек, а в другой - лишь пять, из них двое раненых; люди отсыпаются,