"Владимир Осипович Богомолов. Зося " - читать интересную книгу автора

моются, стирают и сушат обмундирование и так далее и тому подобное. Начался
шумный разговор, но Витька прикрикнул, и все мгновенно умолкли.
Он брился, стоя у машины, поглядывая в зеркальце и напевая про себя,
вернее, мыча мотив какого-то воинственного марша, что было у него признаком
дурного настроения. Я чувствовал себя перед ним виноватым и, составляя
документы, спешил и старался вовсю.
Мне он не сказал больше ни слова, но его ординарцу Семенову - ушлому,
редкой смелости, однако бесцеремонному бойцу - крепенько попало.
Поставленный часовым возле штабной машины, Семенов вздумал грызть яблоки. В
другой день Витька не обратил бы на это внимания, но тут он с чувством
высказал Семенову все, что о нем думал, и пригрозил, что заставит
«месяц на кухне картошку чистить».
Отдав необходимые приказания, я отпустил командиров подразделений и
снова занялся донесениями, когда послышался звонкий приятный голосок, певший
по-польски, и я не без волнения увидел ту самую девушку, что уже видел
мельком в орешнике на берегу.
Она шла тропинкой через сад, раскачивая в руке плетеную корзинку, ловко
и грациозно ступая маленькими загорелыми ногами - как бы чуть пританцовывая,
- и, словно не замечая нас, напевала что-то веселое. Витька - он кончал
завтракать, - опустив руку с куском хлеба, смотрел на девушку как
зачарованный.
- Кто это? - прожевывая, с некоторой растерянностью спросил он
Семенова, как только она скрылась за углом хаты. - Семенов, кто это?
- Как кто? - обиженно сказал Семенов. - Хозяйкина дочь...
- Ясен вопрос, - медленно проговорил Витька, и, поняв по его лицу и по
голосу, какое впечатление произвела на него маленькая полька, я не на шутку
огорчился.
Дело в том, что он был старше меня, несравненно молодцеватей и
представительнее; он уже знал женщин и, более того, считал себя - да и мне
казался - бывалым и лихим сердцеедом.
- Города берут смелостью, - серьезно и значительно говаривал он, - а
женщин - нахальством.
При этом у него делалось такое лицо, словно он сподобился постичь
что-то настолько таинственное и необъяснимое, чего ни мне, ни другим понять
никогда не суждено.
Не знаю, где он это услышал, у кого позаимствовал, но он так говорил, и
я тогда в это верил.
Теперь-то, спустя многие годы, мне совершенно ясно, что Витька не был
бабником, да и нахальничать, наверно, не умел - это не соответствовало его
характеру; просто легкий успех у двух-трех одиноких женщин, встреченных им
на дорогах войны, вскружил ему голову и породил излишнюю мужскую
самоуверенность. Но тогда я всего этого не понимал и, убежденный в его
неотразимости и нисколько не сомневаясь, что в любом случае ему будет отдано
предпочтение, помнится, болезненно огорчился, заметив впечатление,
произведенное на него девушкой, которая мне так понравилась.
С хмурым лицом подписав уже готовое донесение, он по моей просьбе
расписался еще на нескольких листах чистой бумаги, чтобы я и без него мог
отправить наиболее срочные документы, и ушел в подразделение.
Вернулся он через несколько часов, уже после полудня. Все это время я,
не разгибаясь, сидел над бумагами, по неопытности путаясь и переписывая