"Владимир Богомолов. Вечер в Левендорфе" - читать интересную книгу автора

открыты, и оттуда из-за легких кисейных или тюлевых занавесей доносились
русская речь, оживленные голоса, звуки патефонной музыки, крики, пение и
смех; в двух домах играли на аккордеонах. Редкие оставшиеся здесь местные
жители, очевидно, спали или, затаясь, молчали, во всяком случае, немецкой
речи нигде не было слышно.
Третья послевоенная суббота этого сумасшедше-буйного победного мая была
на исходе. После четырех нечеловечески тяжких лет войны славяне-победители
тут, посреди Европы, радовались жизни, веселились, пили, танцевали,
влюблялись... Ну, а я-то что здесь делал?..
В этот вечер я жил выполнением двух конкретных ближних задач днем
рождения Аделины и знакомством с Натали. Все это было теперь позади,
нескладное и обидное, напрасные хлопоты, настолько напрасные даже не
хотелось вспоминать. Но сейчас-то куда и зачем я шел?.. Даже если Галина
Васильевна действительно была чемпионкой или рекордсменкой страны, а может,
и всего мира по толканию ядра, я-то к ней какое имел отношение?
Куда и зачем я шел с этой необычной подвыпившей женщиной, годившейся
мне по возрасту без малого в матери?.. Что общего у меня с ней могло быть?..
Наверно, и в эти минуты я понимал несуразность происходящего, во всяком
случае, чувствовал себя неуютно и никчемно. Впрочем, оставаться на дне
рождения Аделины я дольше не мог обида переполняла меня, Арнаутов же должен
был освободиться от преферанса лишь после полуночи, быть может, уже на
рассвете, и потому мне требовалось как-то прокантоваться и пробыть в
Левендорфе, где я больше никого не знал, еще три-четыре, а то и пять или
даже шесть часов.
Она привела меня к одному из коттеджей на правой стороне улицы и,
открыв калитку, пропустила вперед. Большой дом, в отличие от соседних,
казался пустым или в нем уже спали, во всяком случае, ни в одном окне света
не было. Поднявшись по ступеням крыльца, мы зашли в темный коридор или холл,
где пахло жареным, пахло кухней, коммунальной квартирой или общежитием
совсем как в России. Не зажигая света, она ощупью открыла ключом дверь
справа от входа, распахнула ее и, полуобняв сзади мою спину, подтолкнула
меня вперед, внутрь, и, войдя следом, щелкнула выключателем.
В большой комнате было чисто, просторно и прохладно, припахивало
немецкой парфюмерией одеколоном или туалетной водой. Над круглым,
застеленным узорчатой скатертью столом спускалась лампа под голубым,
шелковым абажуром. У стены напротив окна стояла широкая немецкая кровать,
затянутая белым без единой складки покрывалом, две большие подушки в
изголовье были накинуты кисеей.
На высокой спинке одного из стульев помещались аккуратные сложенные
длинные темно-синие спортивные шаровары и красная футболка точно такого
цвета футболки и майки имела и, приезжая с Дальнего Востока в отпуск к
бабушке в деревню, носила моя мать. На полу в левом углу я увидел три пары
гантелей разного веса, над ними на стене висело два эспандера.
Садись, сказала Галина Васильевна, задернув темные тяжелые портьеры у
окна, потом заперла ключом дверь и обернула ко мне загорелое оживленное
лицо. Выпить хочешь?
Нет... переминаясь с ноги на ногу, отказался я. Спасибо.
А я выпью... С твоего разрешения. Для смелости, улыбаясь, пояснила она
и, сняв с меня фуражку, повесила ее на олений рог, торчавший вправо от
двери. Садись! И чувствуй себя как дома.