"Александр Больных. Сын дракона, внук дракона ( КГБ #2)" - читать интересную книгу автора

понял?
Фельдмаршал как зачарованный глядел мне в глаза, не в силах
произнести ни слова. А когда он пришел в себя, то слегка поостыл.
- Конечно нет.
- Я прошу у вас письменный приказ, что именно по вашему распоряжению
Берия принимается на службу в Министерство Безопасности.
Фельдмаршал недобро улыбнулся.
- И наверняка наш разговор записывается на пленку.
- Разумеется.
- Не берете ли вы на себя слишком много, генерал-порутчик?
Я оскалил клыки.
- Мне так не кажется.
И с радостью заметил смущение во взгляде фельдмаршала.
- Во всяком случае нам далее будет очень трудно сработаться. А по
эполеты генерал-аншефа вы можете вообще забыть.
Грустно. Но почему бы мне не помечтать о фельдмаршальских эполетах?
Они мне пойдут больше. Я даже зажмурился, чтобы никто не прочитал мои
грешные мысли. А, собственно, почему бы и нет?
Тем временем шляпа догорела, оставив после себя липкое пятно копоти.
Я приказал Задунайскому:
- Разбей стекло.
Призрак в выходной камере потерял всякое сходство с человеком. Теперь
это был просто сгусток белого тумана. Одновременно произошли и некоторые
изменения в облике фельдмаршала - черты его лица потеряли резкость и
законченность. Оно походило на разогретый в духовке восковой бюст. Каждую
секунду по нему пробегала волна, фельдмаршал походил сразу на десятки
виденных мною людей и ни на кого именно.
Задунайский нажал еще кнопку, и в приемной камере с потолка рухнул
тяжелый молот, обратив музейную реликвию - шляпу Берии - в мелкую пыль. С
протяжным стоном белое облачко в выходной камере растаяло, вновь запахло
чем-то мерзким.
Мы с Задунайским одновременно подняли головы, чтобы посмотреть на
начальство и остолбенели. Фельдмаршал не исчез, на что я втайне надеялся,
но переменился до неузнаваемости.
Втянулись пухлые щеки, черные волосы слегка порыжели и скрыли лысину,
на подбородке появилась щегольская бородка.
- Э-э... - проскрипел я.
- Напрасно вы поступили так, генерал, - мягко укорил меня
фельдмаршал. Вместо со внешностью он сменил и норов, Пропал грубый
невоспитанный агрессивный хам... Мягкий ласковый голосок, как тот шелковый
шнурок, который султан посылает провинившимся пашам и сераскирам.
- Я так не считаю, - заупрямился я. А что еще мне оставалось.
- Будущее покажет, - неопределенно произнесла голова фельдмаршала и
растаяла.
Мы с Задунайским как по команде вздохнули.
- Ты понял? - спросил я полковника.
- Жизни теперь не будет, - сокрушенно отозвался он.
- К чему такой пессимизм? Борьба еще не кончена.
- С кем?
- Сам понимаешь, не маленький.