"Михаил Болотовский. Телеграмма" - читать интересную книгу автора

- Спасибо, успеется еще.
- Это как сказать... - заметил живой классик и, обнимая падающего
Гурко, направился с ним вместе в столовую.
Мы двинулись им вослед.
- Неужели все выдули, а? - задумалась Степанида. - Быть не может.
Если в пять часов было шесть литров, то к семи часам... - Она пошевелила
губами, что-то подсчитывая. - Ну, литр, от силы полтора. И то много.
На ступеньках, ведущих к столовой, Гурко все-таки упал.
- Восстань, пророк! - громогласно сказал ему Ренат.
- Я оступился, - пробормотал князь, вставая. - Конь о четырех ногах,
сука, и тот...
Ростбиф был отменно прожарен, а картошка не переварена. Ужин удался на
славу. Сидевший напротив меня Гурко трезвел на глазах.
- А Кондакова опять нет, - сказал он. - И на обеде не было.
- Это вас на обеде не было, - возразил из-за колонны невидимый
Провский. - А Алексей уехал в Домский собор, на органный концерт, я сам его
до автобуса провожал. Вернется только к ночи.
Степанида вздрогнула.
- Да, меня не было на обеде, - запальчиво сказал Гурко, обращаясь к
колонне. - Но это не повод для сомнительных выводов. Я пишу сценарий
многосерийного фильма.
- Бог в помощь, - саркастически отозвалась колонна.
После ужина мы отправились на пляж. Купаться в Рижском заливе в начале
мая могут только моржи, и все расселись на песке. Ближе всех ко мне сидел
Гурко.
- Провский - гад, - проникновенно сказал он. - "Бог в помощь!" Рожа
пархатая...
Не надо было ему этого говорить. Разозлил он меня.
- Вот тут ходят безответственные слухи, - начал я, задрав голову и
считая в небе голодных чаек, - что твоя настоящая фамилия вовсе не Гурко.
- Не Гурко? А как?
- Гурфинкель.
- Гурфинкель?
- Не просто Гурфинкель, а Сруль Израилевич.
- Да, я Гурфинкель, - внезапно согласился Гурко. - Но не Сруль
Израилевич, а Александр Исаакович.
- Вот дать бы тебе по ебальнику, Александр Исаакович!
- Это выйдет чистый антисемитизм, - возразил князь.
Из-под деревянного гриба донеслись варварские звуки: Ренат Галимов
читал моей жене и Степаниде стихи на башкирском языке.
- Водку он хлещет, как слон, - пожаловался Гурко. - Не могу
угнаться. И жрет при этом много. Купил пять плавленых сырков, и сам все
слопал. Мне полсырка оставил. Я ему говорю: есть деньги, давай сгоняю в
буфет за колбасой. Сиди, отвечает, ты мой гость, я угощаю. И сует мне эти
полсырка, мусульманин.
Я понял, что обжегшись на национальном вопросе, Гурко решил поднять
вопрос религиозный.
- Им ханку вообще жрать нельзя, по Корану, - продолжал он. - А
Ренату хоть бы хны. Ренат, говорю, тебе Аллах не велит. А он мне...
Но узнать, что ответил Галимов, мне было не суждено: по изможденному