"Чарльз Бомонт. Ночная поездка" - читать интересную книгу автора

нашел времени выспаться.
Макс коротко представил его толпе и он сел за ящик.
Пошли очень напряженные штуки. Одна. Другая.
Мы исполнили "Ночную поездку", наш коронный номер, и парнишка делал
все, что предполагалось делать. Тон весьма тонкий, но ничего импозантного,
что было хорошо. Потом мы сделали перерыв, а он получил кивок от Макса и
начал какую-то небольшую печальную танцевальную тему из "Джада". Эту мелодию
нелегко сделать печальной. Ему удалось.
И толпе это понравилось.
Он исполнил в миноре "Леди, будьте добры", а потом набросал целую тьму
искр на "Поезд А", и в Пикок-Рум начался праздник. Я имею в виду, что мы
всегда в состоянии заставить их слушать, они всегда топочут ногами от
удовольствия, но это их по-настоящему достало.
Дейви Грин был не просто хорош. Он был велик. Он выбил целый ад из
брубековской "Сентиментальной леди" - достаточно близко держась управления
Макса, чтобы мы смогли вступить, но играл соло целых пять минут - и это было
по-настоящему задумчиво, реально. Потом он бросил всякую глубокомысленную
крутоту, развернулся - и прямо из мертвых воскрес Джерри Ролл, исполнив
"Вольверин" так, как никто еще не исполнял.
И все слуховые аппарата в зале включились на "громко", когда он начал
соло, отмеченное знаком "личное". Божественно печальная вещь, блюзовая, и вы
понимали - я понимал - о чем он думает. Они с женой в постели жарким утром,
когда солнце хлынуло в окна, потом какой-то полусон-полуявь, воздух ярок и
все вокруг новое. Пылающий лед. Теплый блюз.
Макс слушал, полотно закрыв глаза. Он этим говорил: не трогайте эту
вещь, не шевелитесь. Вы можете это разрушить. Оставьте парнишку одного.
Дейви вдруг остановился. Пауза в десять ударов сердца. И мы подумали,
что все кончилось, но это не кончилось. Просто он вспомнил еще что-то, и я
сразу понял, что это только начало.
Он начал мелодию как-то безжизненно, без чувства: просто ноты "Если б
ты была единственной на земле" - потом кулаком провел по клавиатуре и пошел
импровизировать. Озорно, блестяще. И все жирные коты в зале просто глотали
свои галстуки.
Но я понял его послание. Оно вонзилось в меня тонкими иглами:

There's a girl in a box,
Deacon Jones, Deacon Jones,
And that girl in a box
Is nothin' but bones ...

О какой девушке ты говоришь?, думал я. Но времени додуматься не было,
потому что он закончил. "Пикок-Рум" просто взорвался, а Дейви Грин просто
сидел и смотрел на свои руки.
"И раз, и два", тихо начал Макс.
Мы все начали "Сент-Луис блюз", каждый бросил в него что-то свое, я дул
в свой горн, и настало время перерыва.
Макс надел свои очки-блинкеры и подошел к парнишке. Я едва слышал его.
"Очень чисто, мистер Грин." Правда, парнишка не слушал, потому что все еще
был где-то там. Макс еще что-то пошептал и сошел с площадки. От гордости он
был ростом в футов десять.