"Чарльз Бомонт. Ночная поездка" - читать интересную книгу автора

Стравинский или Моцарт?
Дейви не знал, как для него важно правильно ответить, но справился
прекрасно. На несколько минут он отложил все свои заботы. "Я никогда не
думал об этом", сказал он. "Это только теория."
"Подумай об этом, Грин. Подумай хорошенько. То, что делаешь ты, высоко,
но однобоко. Я верю, что ты сможешь стать всесторонним. Я верю в это, потому
что верю в тебя."
Он хлопнул Дейви по плечу, почти так же, как уже много лет делал с
каждым из нас, и я видел, что он ударил мальчишку так же сильно.
"Я попробую, мистер Дейли", сказал он.
"Зови меня Макс. Это короче и по-дружески."
И все закончилось. Макс прикрыл свою библию и достал скотч Катто,
который обычно не любил с кем-то делить; потом он отвел парня в уголок,
чтобы потолковать с глазу на глаз.
Мне следовало чувствовать себя великолепно, и в каком-то смысле я так
себя и чувствовал, но что-то все портило. Я подошел к окну слегка
раздышаться: тротуары были политы, испуская запах чистоты, сравнимый только
с летним дождем.
"Приятный парнишка." Я оглянулся, это был Парнелли Мосс. У него все еще
была трясучка, но уже не такая, как когда-то. Тяжело понять, как можно
ударять по бутылке как Парнелли, и все еще играть на горне. Тяжело понять,
как он вообще остается в живых.
Он был взвинчен. А у меня не было никакого настроения. "Ага."
"Хороший, милый парнишка." Он приложил бокал со льдом ко лбу. Все время
с похмелюги. "Макс охмуряет нового калеку."
Я промолчал: может, он отвалит.
Не помогло. "Он хорош?", спросил Парнелли.
"Хорош."
"Бедный мистер Грин. Дик, ты слышишь? - он останется хорошим, но
перестанет быть милым. Макс постарается."
"Парнелли", сказал я настолько хладнокровно, насколько мог, "ты
прекрасный горн, но это все, что я могу сказать в твою пользу."
"То-то и оно", сказал он и улыбнулся. Мне вдруг захотелось вышвырнуть
его из окна. Или выпрыгнуть самому. Я не мог сказать почему.
Он покатал бокалом по лбу. "Хлеб наш насущный дай нам Дейли...", начал
он нараспев.
"Заткнись." Я шептал, чтобы никто не услышал. Макс напился, ему сегодня
это надо. "Парнелли, слушай, ты хочешь уязвить Макса. Что ж, прекрасно,
делай. Но не вываливай на меня, я ничего не хочу слышать."
"В чем дело, Дик - боишься?"
"Нет. Знаешь, как я это вижу? Макс подобрал тебя, когда этого не
захотела сделать даже твоя мать даже в резиновых перчатках. Ты был нуль,
Парнелли. Ты был никто. А теперь ты грызешься. Тебе надо стоять перед ним на
коленях!"
"Ну, просто отец родной", сказал Парнелли, глядя с настоящим
изумлением. "Да я стою, стою!"
"Он стал тебе нянькой", сказал я, удивляясь, почему это меня так
задело, и почему я так сильно хочу уязвить парня. "Никто другой о тебе даже
не побеспокоился."
"Это точно, Дик."