"Александр Бондарь. Иван Царевич и Василиса Прекрасная (Новая сказка на старый лад)" - читать интересную книгу автора

завтра. Все для того у нас имеется?
- Ничего не имеется! - С готовностью отвечает Филиппка. - На мыло
талоны я за тот год не получил еще. А пеньку, что во дворе лежала, ночью
вчерась люди какие-то уволокли. Недобрые, видно, люди...
А сам морду воротит в сторону.
- Ну, что ты крутишь, что ты крутишь, - судья ему говорит, - скажи
правду - сам и унес. Я ж, ведь, пойму. Вот ты пьяный сейчас. А с чего? Я ж
тебе жалованье, поди, четыре месяца уже не платил.
Ничего не отвечает Филиппка. Только все морду отворачивает.
- А! - Махнул на него рукою судья. - Иди с глаз моих! - Потом
оборачиватся к Ивану. - А если мы, детинушка, голову тебе отрубим - ты, как,
возражать не будешь?
Отмахнулся Иван.
- Делайте, что хотите. Мне все едино.
- Вот и прекрасно, - судья руки потер. - На сем суд заканчивается.
Пойдемте скорее, а то спектакля уже начнется вот-вот.
Отвели Ивана, посадили в темницу. Приходит к нему тюремщик, ужин
приносит.
- Тут тебе каша, - говорит, - но мяса в ней нету. Мясо все с утра крысы
съели. - А сам себя по животу поглаживает. - Тут до тебя, - говорит, - сидел
душегуб один. Забава у него такая была: людей по темным углам хватал, да на
куски резал. Как посадили его в темницу, то все прошения писал - просил,
чтоб его помиловали. Простите меня, - писал, - окаянного, нечистый попутал,
не буду больше. Но его не простили. Вон там, во дворе, и срубили ему голову.
А палач наш - он это дело любит. Он, когда еще сорванцом был, то не играет с
другими мальчишками, а все больше - в угол забьется укромный, жуков-червяков
разных насобирает и сидит - отделяет им головы...
Ушел тюремщик. Одного Ивана оставил. Отодвинул Иван миску с похлебкой и
над жизнью своей призадумался. А тут слышит - шаги. Заходит в темницу к нему
детина здоровенный.
- Что, - говорит Ивану, - не хочешь, небось, помирать? Я предлагаю на
выбор: или тут оставайся - утра жди, или со мною пошли - работать на меня
будешь. Парень ты крепкий, нам такие и надобны.
Махнул рукою Иван.
- Мне, - отвечает, - все едино.
Вышли они из темницы. Мимо суда идут. А там бояре какие-то - кричат
друг на друга.
- Это наш голова с помощником своим судится, - тот детина объясняет
Ивану. - Вон - толстый, в углу, с глазами злыми - то голова, а который
напротив - волосы длинные и непричесанные - так то помощник.
Видит Иван: детина, который толстый, кричит громко:
- А он тут сказал, что жена моя сука, так это - неправда все, это его
жена - сука. И то, что я пьяница - тоже ложь, я уже четыре месяца и воды не
пью. А, про него знаю, что рукоблудием он занимается, когда в уборной сидит,
ибо жена его к себе не пускает. Я это сам видел, когда за ним в щелку
подглядывал.
В горнице той люди сидят какие-то, пишут себе чего-то, склонившись
низко.
- А это - летописцы местные, - детина тот поясняет Ивану, - те, вон,
что у стены сидят - головой нашим куплены, а что напротив - его помощником.