"Юрий Бондарев. Юность командиров (про войну)" - читать интересную книгу автора

любопытство.
- Так сядем? - спросила она. - Или потопаем пешком?
- А вы? Хотите пешком?
- Нет, лучше доедем до Лесной. Устала очень. Вот возьму сейчас и сяду в
сугроб и буду сидеть, пока трамвай подойдет...
- Пожалуйста, - сказал Алексей.
Они сели в трамвай. Вагон был пустой и холодный, морозно светились
мохнатые, заиндевевшие стекла, кое-где к ним были прилеплены
использованные билетики - следы вчерашней новогодней сутолоки. Старик
кондуктор, в перепоясанном тулупе, в валенках с галошами, спал, уткнув нос
в поднятый воротник, изредка поеживаясь, заспанно бормотал наугад "Парк
культуры" и снова втягивал голову в мех. Все в вагоне скрипело от мороза,
сиденья были ледяными.
Валя подобрала вокруг ног пальто, сказала:
- Конечно, за билеты платить не будем. Поедем "зайцами". Тем более
кондуктор видит новогодние сны!
Одни в этом пустом трамвае, они сидели напротив и так близко друг от
друга, что шинель Алексея задевала Валины колени. Валя вздохнула, потерла
перчаткой скрипучий иней окна, подышала; пар ее дыхания пополз по стеклу,
коснулся лица Алексея - чуточку повеяло теплом. Валя протерла "глазок": в
нем редко проплывали мутные пятна фонарей. Потом отряхнула перчатку о
колени и, выпрямившись, подняла близкие глаза, спросила серьезно:
- Вы что-нибудь сейчас вспомнили?
- Что я вспомнил? - проговорил Алексей, в упор встретив ее взгляд. -
Одну разведку. И Новый год под Житомиром, вернее - под хутором Макаровым.
Нас, двоих артиллеристов, тогда взяли в поиск...
- И что же было дальше?
- Мы благополучно прошли нейтралку, подползли к немецким траншеям.
Когда ползли по нейтралке - ни одной ракеты. Ни выстрела. Спрыгнули в
немецкую траншею - везде пусто, тихо. Только огоньки видны сквозь снег, и
кажется: где-то поют. У немцев, оказывается, сочельник. Подошли к крайнему
блиндажу. Ни одного часового. Из трубы искры летят. Заглянули в окошко -
видим: на столе картонная елка, на ней свечи, пятеро немцев сидят вокруг и
поют. Мы поставили сержанта часовым у блиндажа и сразу вошли в
маскхалатах, с автоматами. Все в снегу - просто привидения. Немцы увидели
нас, разинули рты и замолчали. Смотрят на нас и ничего не могут понять. В
общем, видим: самый старший в блиндаже - обер-лейтенант, и, конечно,
командуем: "Оружие сдать! Идти за нами!.." И тут обер-лейтенант опомнился:
"Это русские!" - и за парабеллум. Один из нас ударил его гранатой по
голове, и он упал. В эту минуту мы испугались одного - за жизнь
обер-лейтенанта, он был ценным "языком".
- А что вы сделали с остальными? - спросила Валя.
- Когда обер-лейтенант упал, остальные немцы открыли огонь.
Обер-лейтенант был самым крайним к нам. Мы подхватили его и - в траншею.
Вот и все.
- А немцы?
- Когда мы отошли метров на пятьдесят, у них поднялся шум, вслед нам
стали бить пулеметы, но вслепую - метель была страшная...
Трамвай катился по улицам, мерзло визжали колеса; Валя наклонилась к
протертому "глазку", который уже весь густо налился холодной синью: то ли