"Юрий Бондарев. Юность командиров (про войну)" - читать интересную книгу автора

противотанковая позиция, виден перекресток, вон в том домике с башней
может быть пулеметная точка, простреливается улица". Все это привычно и
прочно еще жило в нем.
...Первый раз за четыре года ему пришлось встречать Новый год не в
землянке с одним мерзлым окошком в синь ночи, не на марше, трясясь на
передке противотанкового орудия, не с фронтовыми ста граммами,
привезенными под праздник старшиной прямо на огневую, а в глубоком тылу, в
незнакомой компании, в которую бог весть как вошел Борис, однополчанин
Алексея, встречать Новый год и удивляться судьбе: очень непривычно было
это неожиданное мирное веселье после того, как все довоенное будто кануло
в бездну лет.
Здесь, в этой студенческой компании, Алексей мало пил и не пьянел -
было ему неспокойно и не хватало чего-то обыкновенного, простого, ясного.
Он увидел, вернее, обратил на Валю внимание во время танцев, когда Борис
первый с рыцарским поклоном пригласил ее и она пошла с ним, чуть
покачиваясь на высоких каблуках, что-то смело и быстро говоря ему, ее
глаза заблестели улыбкой; и Алексей почему-то также заметил: то, что она
танцевала с Борисом, было неприятно хозяйке дома Майе Невской, худенькой,
с темными, как ночная вода, глазами; она следила за Борисом с
беспокойством и ожиданием.
Танец кончился; смеясь и разговаривая, они сели на диван. Валя как бы
случайно скользнула по лицу Алексея вопросительным взглядом, и он услышал
ее голос:
- А кто он? Этот, весь в орденах?
- Андрей Болконский в байроническом плаще, - не задумываясь, ответил
Борис и весело подмигнул в его сторону.
Услышав это, Алексей сначала подумал, что говорили не о нем, но сейчас
же понял, что говорили именно о нем: она смотрела на него. Тогда он
подошел к Вале, сказал, преодолевая стеснительность:
- Простите, этот остряк знает мое имя около трех лет.
- Он всегда прав, Валенька, - преувеличенно серьезно произнес Борис и
отошел к Майе Невской.
- Вот как? - Она подняла глаза, и Алексей увидел, как ее маленькое ухо
с нежной мочкой залилось румянцем. Она движением головы откинула светлые
волосы со лба и с шутливым видом протянула руку: - Меня зовут Валя.
Фамилия моя - Мельниченко. Только к вашему комбату Мельниченко я никакого
отношения не имею. Об этом Борис уже спрашивал.
- Но я и теперь не знаю, кто вы.
- Кто я? Я - вольная синица, что море подожгла. - Она тотчас встала,
спросила, глядя ему в глаза: - Вы, конечно, танцевать не умеете?
- Научите, - ответил он.
Когда глубокой ночью расходились от Майи Невской и долго со смехом
толкались в тесной передней, разбирая пальто, галоши, боты, оказалось, что
Валино пальто висит под шинелью Алексея, и он, не спрашивая разрешения,
помог ей одеться, сказав:
- Я вас провожу. Можно?
- Попробуйте, - ответила она с удивлением, однако подумала и, натягивая
перчатку, добавила: - Что же, проводите, если вы такой храбрый...
И вот теперь он провожал ее, и совершенно одни среди снегопада стояли
они на трамвайной остановке - за незначительными словами скрывалось