"Юрий Бондарев. Непротивление (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Нет-нет, я все что угодно: зарплату, продуктовую карточку - все, все
готов отдать!.. Все, что у меня есть, все-все! - шепотом вскричал Исай
Егорович и, опомнясь, видимо, зажал ладонью рот, чтобы не разбудить в
соседней комнате Анну Павловну, договорил заглушённой хрипотцой: - Но она не
берет, ей ничего не нужно, она ведь живет, как монашенка, на хлебе и воде,
на двух ложках супа... Вы же видите, какая она худенькая, как девочка,
только глаза одни. Я удивлен, как она сегодня выпила вина, курила.
Александр... Александр Петрович... - поднял голос Исай Егорович. - Я плохо
верю доктору Яблочкову, он не лечит, а своим внушением развращает Анну
Павловну! Это не доктор, а какой-то кавалер, гусар, странный философ от
своей отвратительной психиатрии! Петух!
- Не думаю. Яблочков настоящий мужик, как я понимаю, - несогласно
сказал Александр. - Мать ему верит, я видел это сегодня.
- Да, ему верят, ему - да! Ему конечно! - вскричал Исай Егорович в
ладонь, зажавшую рот. - А мне - нет! Не швырнуть ли меня в мусорный ящик? К
крысам! К тараканам! В грязь! Под каблуки петухов-психиатров, которые
издеваются надо мной в присутствии Анны Павловны! Пусть я кажусь кому-то
чудаком, пусть я - ходячее недоразумение, но и у меня есть человеческое
самолюбие, стыд, мужская честь, да-да, честь - безумнейшая щепетильность! -
И хлюпнувшим шепотом в отчаянии добавил: - А впрочем - чести уже нет!..
- Да в чем дело? - не сдержался Александр. - При чем здесь честь?
- Я растоптан сегодня на глазах Анны Павловны!
- Нич-чего не понимаю! Кем растоптаны?
- Я растоптан сегодня гусаром, индюком, соблазнителем! Он нечестен,
нечестен, он лжет, этот врач, врет и обманывает! Он сведет в могилу Анну
Павловну!
- Да что за хреновину вы порете? - взорвался Александр. - Что за фигня?
Была минутная, ударившая звоном в ушах тишина, какая бывает на рассвете
после разрыва одиночного снаряда среди еще ночного безмолвия - и Александр
даже озяб от воющих звериных звуков, от грубого мужского плача, которые
рвались из непроглядной ночи вместе с бредовой скороговоркой:
- Режьте, стреляйте, убивайте меня, я ничего не могу с собой поделать!
Я несчастный человек, я люблю, давно люблю Анну Павловну, я люблю ее больше
жизни!.. Я готов быть ее рабом, слугой, я не могу жить без нее! Она никогда
не согласится быть моей женой, она стесняется вас, своего сына, но я...
- Что? Договаривайте уже все! Договаривайте...
Исай Егорович загнанно дышал перехваченным слезами горлом, потом
договорил обреченно:
- Но я знаю... вы будете против, если бы даже Анна Павловна
согласилась.
Александр молчал, чувствуя, как разрастается в нем неопределенная боль,
какое-то рвотное, давящее ощущение, досада и жалкая горечь от этой оголенной
искренности Исая Егоровича, от его зажатых ладонями рыданий, от кислого
запаха вина и пота его разгоряченного тела. И он сказал насколько можно
уравновешенно:
- Я никогда ни в чем не буду мешать матери. Но надо сойти с ума, чтобы
сделать то, о чем вы говорили. Мама нездорова.
- Да-да, я сошел с ума, я потерял всякое здравомыслие! Я потерял... Я
хочу быть слугой, рабом!.. - заторопился судорожно Исай Егорович. - Только я
смогу быть верным другом Анны Павловны, я посвящу ей всю жизнь, без остатка,