"Юрий Бондарев. Непротивление (Роман)" - читать интересную книгу автора

внушил себе, что без Вероники не представляет возвращения с войны - и
написал ей письмо, горячее, наивное.
Но когда Александр вышел от Вероники, на душе было тошнотно. От того,
что встреча была нелепой, унижающей обоих. Он, видимо, до конца не понял
вдали от Москвы, что ее молчание после его наивно-искренного мальчишеского
письма было ответом ее безразличия к его открытой сентиментальной слабости,
что он презирал в себе и в других.
"Что это случилась за чушь со мной? Я знаю, что она не любит меня,
фальшивит, изображает себя забытой, обвиняет меня в черствости, холодности.
К чему это?"
Он уходил от Вероники с твердым решением больше не приходить к ней,
забыть ее, веря, что это ему удастся. Однако какая-то тоненькая звенящая
паутинка опутывала его, протягивалась к дому на Большой Татарской, и не было
сил ее оборвать. Обрыв этой паутинки толкал его в знобящую ледяную пустоту.
"Не приходи! Лучше не приходи!"

Через неделю она сама позвонила ему и пригласила к себе.
И наперекор своему решению он пришел, и эта вторая встреча была
настолько ошеломляющей и вместе предопределенной, что уже не было сомнения в
неком роковом совпадении.
Она открыла дверь, почему-то взяла его за руку и, пятясь из передней,
излишне гостеприимно улыбаясь Александру, сразу же за порогом плавным жестом
показала на диван, говоря безмятежным голосом:
- Познакомьтесь, пожалуйста. Я рада вас познакомить.
Навстречу Александру встал с дивана светловолосый капитан, летчик, с
изящным, очень бледным, совсем алебастровым лицом; новенькое выходное
одеяние сидело на его прямой фигуре безупречно, ордена переливались
золотом - образцовый герой неба, "аристократ войны", как беззлобно называла
летчиков пехота, разведка и всякая солдатская кобылка, ходящая ногами по
земле. Летчик вздернул голову, левая бровь его мелко заходила, как от тика,
и он, не протягивая руку, представился не без надменной небрежности:
- Летчик-истребитель, гвардии капитан Соловьев. Честь имею.
"Вроде тертый парень, но набивает цену. "Честь имею..." - подумал
Александр и, тоже не подавая руку, представился непринужденно:
- Честь имею. Лейтенант запаса Ушаков. Командир взвода разведки.
Наступило тягостное молчание. После жары прошел дождь. Из открытого
окна доносилось уходящее ленивое погромыхивание за крышами. Они стояли друг
против друга, не говоря ни слова, оба ждали, кто заговорит первым - о чем
заговорит? О погоде? Об "аристократах войны"? О разведке? О чем? Вероника
стояла возле стола, заложив руки за спину, и тоже ждала, переводя смеющийся
взгляд с одного на другого, точно бы подталкивая их: ну, что вы стоите, как
истуканы? Подеритесь, что ли?
И Александр неожиданно увидел этот взгляд и тут же увидел за ее спиной
на бархатной скатерти стола сложенные штабельком три плитки шоколада
"Золотой ярлык", того самого шоколада, с которым она в первую встречу
приглашала его пить чай, и не без шутливой вежливости повторил:
- Честь имею, честь имею, товарищ капитан.
- Ну, поговорите же наконец! Вы ведь фронтовики! - воскликнула
Вероника. - Вдруг вы встретились у меня - и что? Вам говорить не о чем? Или
вам что - подраться хочется?