"Юрий Бондарев. Непротивление (Роман)" - читать интересную книгу автора

чем она...
- Ну, а тебя - как величают, Альберт? - Александр опять взглянул на
долговязого. - Не Сирано ли ты Бержерак? Не испанский ли ты дворянин Дон
Диего? Судя по обстановочке, вы все здесь неплохо устроились, детишки? Так
как тебя? - повысил он голос. - Не ответишь, буду величать тебя дурак или
хрен моржовый. Согласен?
Долговязый не отвечал, уставясь с ядовитым презрением в угол комнаты,
где валялась на ковре малокалиберка.
- Олег его зовут, - угрюмо проговорил толстый. - Он стрелял и я...
- Молчи, свиной окорок! Молчи! - срывающим баском крикнул долговязый, и
кадык задрожал на его длинном горле. - Врешь, колода! Никто не стрелял!
Врешь!
Александр взял со стола пачку "Кента", размял в пальцах сигарету,
чиркнул зажигалкой, но не закурил.
- Так, значит, ты - Олег, хрен моржовый, - обратился он к
долговязому. - Ты стрелял первый, как я понял! Была цель - девочка, не так
ли? Ждал, когда она с матерью подойдет к фонарному столбу, и выстрелил.
Фонарный столб был ориентир, и дураку ясно. Вторым стрелял ты,
Вовочка-совочка, слюнявая мордочка, и стрелял в меня, когда я был у столба.
Так?
- А хоть бы и так! - исступленно крикнул долговязый, и в ощеренных
зубах появилось что-то дикое, хищное, и запятая белокурых волос запрыгала на
взмокшем лбу. - Ты откуда такой взялся в кителе? Нет, я бы не промахнулся!
Врезать тебе надо было! Уйди отсюда, лучше уйди! Мы тебя не знаем, и ты нас
не знаешь! Думаешь, давить нас будешь, демобилизованный! На тебя тоже найдем
кой-кого!..
- Давить? Вас? Сопляков? - Александр бросил незакуренную сигарету в
блюдце на столе, неторопливо вынул из заднего кармана ТТ, выщелкнул магазин,
осмотрел его, вновь вщелкнул в рукоятку, сказал: - Жаль, конечно, патроны.
Они у меня тоже на счету. Давить, говоришь? Да, давить я вас буду. Вашим же
способом. Вот тебе, долговязое мурло, и тебе, толстяк, прострелю правую
руку, а тебе, клоун из дерьмового балагана, сверну скулу, чтобы поменьше
улыбался.
Он поочередно переводил глаза с одного на другого, с трудом сдерживая
сжатую пружину гнева; пугающее его самого безжалостное чувство к ним не
выпускало его из острых когтей.
- А ну-ка, миледи, дуй в туалет и запрись там, пока мы говорить
будем! - И Александр махнул пистолетом испуганно порхнувшей в сторону
передней темноволосой девицы, скомандовал: - Ну, ты, Олег, долговязая
орясина, ты первый! Клади правую руку на стол! Чтоб на всю жизнь запомнил...
Ну! Быстро! Око за око!
Долговязый Олег стоял, не шевелясь, лоб его залоснился, покрылся
каплями пота, такими же крупными, какие висели на подбородке у толстого,
кадык сделал движение вверх и вниз, словно удушье сдавливало.
- Ну? - поторопил Александр, почти наслаждаясь его страхом, в то же
время чувствуя опасную озлобленность этого пацана, отравленного,
по-видимому, сознанием своей физической силы и дерзостью какого-то опыта. -
Клади руку на стол, говорят! - Повторил он жестко. - Получишь дырку - и
квиты с девочкой, так, считай, Господь Бог велел! Ну? Что стоишь и лупишься?
В штаны напустил, птенец желторотый? Ну-ка ты, Вовочка, толстый, пока у тебя