"Борис Бондаренко. Час девятый" - читать интересную книгу автора

Борис Егорович Бондаренко

Час девятый

1

Слегла Анна Матвеевна на пасху. И прежде бывало, что среди дня ее вдруг
схватывала боль, темнело в глазах, и она пережидала ее, ухватившись за
что-нибудь, потом осторожно садилась и несколько минут неподвижно сидела,
пригнувшись к коленям и обняв руками живот. Тогда муж ее, Михаил Федорович,
трясущимися пальцами развязывал концы ее платка, обнажая жиденькие серые
волосы, связанные в тощий пучок, клал на плечи тяжелые руки, сильно пахнущие
табаком и навозом, тревожно спрашивал:
- Ты что это, мать? Опять схватило? Иди ложись, хватит корячиться, мы
сами управимся.
Анна Матвеевна мотала головой:
- Нет, Миша, это так. Ничего, сейчас пройдет.
- Принести молочка тебе?
- Нет, не надо, лучше воды.
От молока ее почему-то тошнило, но Анна Матвеевна не говорила об этом.
И она выпивала воды, сидела еще немного, Михаил Федорович тоже садился
рядом, и оба молчали - да и о чем было говорить им? Оба были неразговорчивы,
а за тридцать с лишним лет, прожитых вместе, переговорили, кажется, обо
всем... И Михаил Федорович еще раз спрашивал:
- Легла бы ты, мать, а?
Анна Матвеевна опять качала головой, говорила:
- Нет, уже проходит. Сейчас встану.
И действительно, скоро вставала.
Не ложилась она не потому, что не хотела. Боялась - ляжет, и тогда уже
долго не встанет. Анна Матвеевна считала, что болезням только дай волю -
потом на всю жизнь не оберешься. А лежать ей никак нельзя было - все
домашние дела пошли бы прахом. Из Михаила работник уже много лет никакой -
здоровья осталось с гулькин нос. Когда вернулся из немецкого - плена, весил
он сорок девять килограмм - вместо прежних семидесяти четырех. Кашлял,
хрипел, не мог свернуть себе цигарку - так руки тряслись. Стал было
чуть-чуть поправляться - туберкулез разыгрался. Опять мука мученическая,
больницы да санатории, искололи его там всего, и сам дома лечился - кумысом,
собачьим салом, столетник пил, настоянный на меду, но так и жил
серединка-наполовинку, ни больной, ни здоровый. Работать почти не мог -
возьмет в руки вилы, покидает минут пяток - враз побуреет лицом, рот
раскрывает, как рыба на берегу, воздуха не хватает, и в глазах мутится.
Такой из него работник. Давали ему пенсию - да что за пенсия в колхозе?
Денег этих едва хватало Михаилу на курево. Он уж и экономить пытался, решил
было перейти на самосад, но никак самокрутку свернуть не может, так трясучка
в руках до сих пор и осталась. Пробовал и трубку курить, привез ему Алексей
из Уфы какую-то, с медвежьей головой, но так и валяется она в комоде без
пользы, не сумел Михаил к ней привыкнуть. Вот и садит весь день "Прибой" и
"Север", по двенадцать да по четырнадцать копеек за пачку. А пачек этих он
выкуривает за день две, а то и третью прихватывает, весь день почти на
улице, чтобы табаком в доме не пакостить, а зимой - в теплых сенцах или в