"Борис Бондаренко. Залив Терпения" - читать интересную книгу автора

сильно нагибаться, чтобы взять со столика что-нибудь, но все-таки на стуле
было лучше.
- Он знает? - настойчиво повторил свой вопрос Василий.
Таня, прямо взглянув на него, твердо ответила:
- Знает или нет - значения не имеет. Для тебя, конечно. Мы уж сами
как-нибудь разберемся.
- Значит, не знает... - медленно сказал Василий и посмотрел на сына. -
А не боишься, что узнает?
- От кого же это?
- От меня, например.
- Не боюсь.
- Это ты верно... Васька Макаренков подонком никогда не был... А что же
ты от него-то не рожала?
- Вот что, Вася, - спокойно сказала Таня. - Ты мне таких вопросов не
задавай, объясняться я не собираюсь. Это - мой сын, и тебя это никак не
должно волновать. Узнал ты о нем случайно, не будь этой вынужденной
посадки - и вообще никогда не узнал бы. Так что забудь о том, что у тебя
есть сын. Это мой сын, - с силой сказала она, - понимаешь? Мой, и ничей
больше. И хватит об этом.
Василий мрачно посмотрел на нее.
- Хватит? Ишь ты, как шустро рассудила... А ты бы спросила у меня,
хотел ли я сына... Все-таки в этом деле я не последняя сторона, Олег-то не
от святого духа родился. Могла бы и поинтересоваться, что я на этот счет
думаю.
- А что тебе думать? Захотела - и родила. И претензий, Вася, ко мне не
предъявляй.
- Вот оно как... А и невелика претензия-то... Пока что... - значительно
сказал Василий. - И объяснить тебе кое-что все-таки придется...
- Что именно?
Василий молча смотрел на нее. Действительно, что она должна объяснять?
Ему трудно было высказать это словами. Но объяснить нужно, и уж конечно,
нельзя так открыто отметать его попытки разговаривать по-человечески. Она
небось с дворником куда ласковее здоровается...
Таня, видимо, поняла его обиду и миролюбиво сказала:
- Не сердись, Вася, объяснять-то действительно нечего. Ну, родила - и
дело с концом. Почему да как - долго объяснять, да и незачем.
- Это как же незачем? Не пойму, что ли? - недобро усмехнулся Василий.
- Пожалуй, что и не поймешь, - спокойно согласилась Таня.
- Вежливая ты... "Пожалуй"... Говорила бы уж прямо - не поймешь из-за
своей серости, и точка...
Она кинула на него быстрый взгляд и промолчала, словно соглашаясь с
ним. И от этого молчаливого унижения обида захлестнула Василия. "Сука", -
грубо подумал он о ней, глядя в пол, но тут же ему стало стыдно. Он все еще
не мог привыкнуть к тому, что теперь Таня не просто женщина, - одна из тех,
кто был у него, - но мать его сына... Он пристально посмотрел на Олега,
снова поразился его сходству с самим собой, - сейчас оно казалось ему еще
большим, - и потянулся к бутылке, налил себе, подосадовав на малость рюмки,
и Тане, спросил, глядя на нее:
- За сына-то выпьешь? - И, покосившись на рюмки-недомерки, насмешливо
сказал: - Не бойся, с этих капель не окосеешь.