"Луи-Поль Боон. Моя маленькая война " - читать интересную книгу авторадверях и кричала жене Альфреда, высунувшейся с тряпкой в руке из открытого
окна, что опять нет молока и что ей нечем кормить своего мальчишку: яйца-то она давно все выкупила. Она гневно посмотрела на меня, как будто война лежала на моей совести. Жена Альфреда громко отпускала ядовитые замечания по разным поводам, в частности по поводу немцев. - По мне, лучше уж быть темным, чем черным.[13] Это была стрела в мой адрес, она подозревала меня в сочувствии к немцам, потому что я всегда помалкивал на людях, когда речь заходила о войне. Но жене Визе было наплевать на все эти тонкости, она думала только о своем мальчишке, который таял как свеча. Она уперла кулаки в бока и уже приготовилась крикнуть: "Я вам вот еще что скажу..." - но в этот момент закончились занятия в школе, и из-за угла, расставив руки, как крылья самолета, появился младший Визе в паре с моим сынишкой. Сынишка Визе сбрасывал бомбы на общественное бомбоубежище, в котором давно уже никто не прятался и которое было залито водой, а мой сын подражал сирене, причем делал это так искусно, что в нескольких домах распахнулись двери и несколько человек выглянули, озираясь, на улицу. - М-м-мама, - сказал сынишка Визе, который сильно заикался, - д-д-дай кружку, м-м-м... после обеда нам дадут м-м-мясо м-м-м... тенца. Жена Альфреда, стоявшая с тряпкой в руке, так и покатилась со смеху. Я взял своего сына за руку и, тоже смеясь, пошел домой. Но сын сказал: - Папа, в школе нам обещали дать после обеда мясо м-м-м... тунца. - Очевидно, цыпленка, - поправил я его. - Ты не должен подражать Визе, который неправильно произносит слова. Но дома сын опять начал рассказывать матери про мясо тунца, и жена тоже О, весь квартал отправился после обеда вместе со своими детьми в школу. Визе даже держал в своих руках, покрытых татуировкой, белую мисочку. - Мне тоже полагается за то, что я отказался работать в Германии. В этих словах было все: и признание того, что он страдает от голода, и просьба извинить его за то, что он сегодня решил помочь своему ребенку расправиться с курятиной. Но если уж говорить по правде, то Визе еще ни разу не работал - ни в Германии, ни в Бельгии - и вряд ли когда-нибудь вообще станет работать. Он предпочитает попрошайничать. Впрочем, то, что ему удается выклянчить у крестьян ("Все они немецкие холуи", - утверждает Визе), не стоит даже упоминания. - Никто ни разу не предложил мне цыпленка, - сказал Визе, не спуская глаз со школьных дверей и перекладывая свою мисочку из одной руки в другую. Из школы показались дети, держа в руках мисочки и кружки, в которых действительно оказалось мясо тунца, а не м-м-м... тенца. Визе посмотрел на него и сказал: - К тому же это рыба, которую я не выношу. ПЛЕВАТЬ МНЕ НА ОТЕЧЕСТВО, если даже весь мир станет пробельгийским. Я всего лишь человек, которому хочется, чтобы на столе у него было немножно еды и в печке немножко угля, человек, которому необходимо тепло постели, тело жены и глаза ребенка, он отнюдь не считает себя пупом земли, просто хочет быть человеком среди людей, и он любит людей, А НЕ ОТЕЧЕСТВО. У меня нет ничего общего с Адрианусом Схонеформом (это псевдоним Андре Гатликкера[14]), интеллигентом, который - подумайте только - пишет стихи и |
|
|