"Луи-Поль Боон. Моя маленькая война " - читать интересную книгу автора

командует: "Пошли!" Вся шайка бросается к вагону, набивает мешки, вскакивает
на велосипеды и мчится к кафе. Кафе это наполовину сгорело еще во время
войны четырнадцатого года, а во время последней войны туда попала бомба. Тем
не менее уже через два часа после любой бомбежки там можно получить пиво.
Вот так и стоит это кафе: стены выщерблены осколками, дверь кое-как
сколочена из неструганых досок, в окна вместо стекол вставлены куски толя.
Вы непременно встретите здесь обитателей бараков (бараки эти были
построены в качестве временных жилищ еще во время первой мировой войны):
женщину с грязной сумкой, с которой она утром ходила за рыбой, женщину с
ведром, женщину с ребенком на руках, а потом еще других женщин, которые
сидят на развалинах завода и ждут своего часа, ведя длинные разговоры о
войне, и время от времени пронзительными голосами окликают своих отпрысков,
которые играют в развалинах, рискуя сломать себе шею: "Мария, вернись сейчас
же на место, кому говорят!"
А вот так называемые "железнодорожники". Каждый из них приобрел себе
форменную фуражку машиниста или кочегара, и теперь все они беспрепятственно
входят на склад через дверь в глухой стене, на которой написано:
"Посторонним вход воспрещен". Там они набивают свои мешки и уходят под
насмешливые замечания женщин, которые сидят и ждут здесь часами. Чего они
ждут? Сторожа, который за марку или польстившись на голую коленку кивнет
головой: давай, дескать. Он поворачивается к ним спиной и делает вид, будто
рассматривает дыру в разрушенной стене.
И наконец, Флор, который является сюда с тележкой. Он тянет тележку за
оглобли и становится похож в такие минуты на старую, отработавшую свой век
лошадь, его жена подталкивает тележку с левой стороны, а его сестра - с
правой. Так они добираются до насыпи и усаживаются в темноте передохнуть,
сливаясь с ночью, становясь как бы ее частицей - подобно воде, мосту и
красному свету. В назначенное время проходит ночной поезд, и машинист
сбрасывает вниз брикеты угля, половину которых он заберет у Флора на
следующее утро. Таковы некоторые из мелких воров, промышляющих углем. О
крупных ворах мы говорить не будем - их знает каждый.

БОМБЫ, БОМБЫ! - кричит женщина, хотя никакой бомбежки нет, однако она
оказывается права: вскоре действительно начинается бомбежка. И в мертвой
тишине, в которой вы ничего не слышите, кроме стука своего сердца, вы вдруг
различаете звуки тихо катящейся по шоссе тележки, словно тележка тоже
испугалась бомб. Но как только самолеты улетают прочь, раздается нестройный
гул человеческих голосов, словно вы попали на птичий рынок: та-та-та и
та-та-та. Откуда взялись эти голоса? Вой сирены объявляет конец воздушной
тревоги, и все дети начинают танцевать, словно вместе с воздушной тревогой
кончилась война. Вы замечаете, что дети тоже начинают жить только
сегодняшним днем?

МЯСО ТУНЦА

Я возвращался домой по Нарстигхейдстраат, чтобы не идти по центральной
улице - за любым углом можно напороться на проверку документов. Не то чтобы
у меня документы были не в порядке - все было в полном порядке, просто меня
тошнило от всего этого, и после очередной проверки я не мог проглотить
куска. Выйдя на Нарстигхейдстраат, я увидел жену Визе, которая стояла в