"Пат Бут. Палм-Бич [love]" - читать интересную книгу автора

и, прижав мягкий, теплый мех к узкой талии, сделала пируэт, поворачивая из
стороны в сторону свою головку с длинными черными волосами и изучая
производимый при этом эффект. Он солнца, нещадно льющего лучи на горячий
песок, на улице столбик в градуснике подбирался к восьмидесяти пяти,
однако в спальне миссис Стэнсфилд температура держалась строго на
семидесяти градусах, и прохладный воздух из автономного кондиционера в
шкафу обдувал Мэри Эллен, пока она экспериментировала с мехом у зеркальной
дверцы.
Господи, она была счастлива. Все у нее получалось. Она любила свою
работу. Огромный, неуклюжий старый дом с его мизнеровской архитектурой,
драгоценностями, слугами, экзотической пищей, постоянными вечеринками,
машинами и веселыми шоферами, знаменитыми гостями, сверкающим огромным
бассейном, с обожающими взглядами хозяйских сыновей, нестрогой хозяйкой,
сенатором... Сенатор Фред Стэнсфилд. Его семя - внутри нее. Этот
всемогущий человек, который обедает в Белом доме, возглавляет сенатскую
комиссию по внешней политике, - что бы это ни означало, - который
появляется на обложке журналов "Тайм" и "Ньюсуик". Что с того, что он
старше ее втрое? Ее всегда влекло к пожилым мужчинам, к их жизненной
мудрости, искушенности, к надежности, которую они олицетворяют.
Тело Мэри Эллен затрепетало от сладкой мысли о любовнике, и она еще
плотнее укуталась в шубку. Вот бы раздеться догола, чтобы теплой кожей
ощутить ласковый мех. Вот было бы здорово. Заниматься любовью с сенатором
в норковой шубке его супруги. Мэри Эллен на какую-то долю секунды
замешкалась. Не лгал ли Фред Стэнсфилд, когда говорил, что у них с женой
существует "взаимопонимание", и она действительно не возражает против
того, чтобы он занимался любовью с ее горничной? Это казалось довольно
странным, но ведь у таких людей все иначе. Восхитительно, потрясающе
иначе. Они настолько богаче всех остальных. Мэри Эллен с усилием отбросила
сомнения. Она не любила причинять людям боль и поверила сенатору, когда он
убеждал ее, что все в порядке. Так было гораздо удобнее. Она была в
безопасности. В безопасности на своей прекрасной работе - могла находиться
в самом центре той жизни, о которой всегда мечтала, причем она оказалась в
роли не наблюдательницы, а участницы. В каком-то смысле именно она была
женой сенатора, и эта меховая шубка принадлежала действительно ей.
Вновь Мэри Эллен обожгло пламя чувственности. Она решила позволить
себе расслабиться... совсем чуть-чуть. По-прежнему глядя на себя в
зеркало, Мэри Эллен распахнула шубку. Ноги у нее были красивые - очень
красивые. Она медленно подняла доходившую до колен белую юбку форменного
костюма и обнажила хлопчатобумажные трусики, которые были полным
контрастом черным чулкам и коричневому меху. Левой рукой Мэри Эллен высоко
задрала юбку, а правой стянула трусики до середины бедер, наслаждаясь
визуальным эффектом того коллажа, который создала.
- Тебе нравится эта шубка, Мэри Эллен? Голос принадлежал Кэролайн
Стэнсфилд, стоявшей в дверях спальни. Ее вопрос был простым и прямым. В
нем не слышалось никакого раздражения. Совершенно. Казалось, будто ее
действительно интересует, понравилась ли ее шубка Мэри Эллен.
Мэри Эллен ощутила, как на нее накатила волна ужаса. От острого
смущения ее щеки залила розово-алая краска.
- О, миссис Стэнсфилд, мне страшно жаль. Мне, конечно, не
следовало... Но она такая красивая. У вас все вещи такие красивые.