"Хорхе Луис Борхес. Тайное чудо" - читать интересную книгу автора

третий акт, последний. Несообразности множатся; вновь появляются персонажи,
которые, казалось, уже вышли из игры, - например, человек, убитый
Ремерштадтом, возвращается. Кое-кто замечает, что время остановилось: на
часах по-прежнему семь, в стеклах - закатные лучи, доносится бравурная
венгерская музыка. Появляется первый гость и повторяет свои слова из первой
сцены первого акта. Барон отвечает ему, не удивляясь. Зритель понимает, что
барон и есть несчастный Ярослав Кубин. Никакой драмы не было. Это круговорот
бреда, в котором Кубин постоянно пребывает.
Хладик никогда не спрашивал себя, была ли эта трагикомедия ошибок
безделкой или шедевром, набором случайностей или цепью последовательно
связанных явлений.
"В контурах драмы, которые я набросал, чувствовалась не только
изобретательность, способная скрыть недостатки и блеснуть достоинствами,
здесь была попытка в символической манере выразить свое основное в жизни".
Хладик закончил первый акт и часть третьего; стихотворная форма позволяла
ему, воспроизводя в памяти, гекзаметры, видеть текст, не имея перед глазами
рукописи. Хладик подумал, что скоро умрет, а еще двух актов не хватает. Во
тьме он обратился к Богу: "Если я не одна из Твоих ошибок и повторений, если
я существую на самом деле, то существую лишь как автор "Врагов". Чтобы
окончить драму, которая будет оправданием мне и Тебе, прошу еще год. Ты, что
владеешь временем и вечностью, дай мне этот год!" Наступила последняя ночь,
самая страшная, но через десять минут сон затопил его, как темная вода.
Под утро ему приснилось, что он блуждает в коридорах библиотеки
Клементинума. Библиотекарь в черных очках спросил его: "Что вы ищете?" -
"Бога", - ответил Хладик. Библиотекарь сказал: "бог находится в одной из
букв одной из страниц одной из четырехсот тысяч книг библиотеки. Мои отцы и
отцы моих отцов искали эту букву; и я сам ослеп в поисках ее". Он снял очки,
и Хладик увидел мертвые глаза. Какой-то читатель вошел, чтобы вернуть атлас.
"Этот атлас бесполезен", - сказал он и отдал его Хладику. Тот раскрыл наугад
и увидел карту Индии. И с неожиданной уверенностью, чувствуя, что земля
уходит из-под ног, коснулся одной из маленьких букв. Раздался голос: "Время
для твоей работы дано". Здесь Хладик проснулся.
Он вспомнил, что сны посылаются человеку небом. И, как утверждает
Маймонид, если слова в сновидении ясны и отчетливы, а говорящего не видно,
значит, произности их Бог. Потом оделся, в камеру вошлт два солдата и велели
следовать за ними.
Хладик предполагал, что за дверью лабиринт переходов, лестниц и комнат.
Действительность оказалась более скромной - они спустились по железным
ступеням во дворик. Группа солдат - некоторые в расстегнутых мундирах -
переговаривались, осматривая мотоцикл. Сержант взглянул на часы - восемь
сорок четыре. Предстояло ждать до девяти. Хладик, чувствуя себя скорее
ненужным, чем несчастным, присел на поленницу. Заметил, что солдаты избегают
смотреть на него. Чтоб скрасить ожидание, сержант протянул ему сигарету.
Хладик не курил, но взял - то ли из вежливости, то ли из смирения.
Прикуривая, он увидел, что пальцы дрожат. Стало пасмурно. Солдаты говорили
тихо, словно при покойнике. Хладик тщетно пытался припомнить женщину,
которую изобразил в Юлии Вейденау...
Солдаты построились. Хладик, став у стены казармы, ожидал залпа.
Кого-то обеспокоило, что кровь может замарать стену. Осужденному приказали
сделать несколько шагов вперед. Нелепо, но это напоминало Хладику