"Юхан Борген. Темные источники ("Трилогия о Маленьком Лорде" #2) " - читать интересную книгу автора

женщина в ресторане или уйдет? Когда Гундерсен вернулся к метрдотелю, Индюк
уже снова приобрел свое характерное выражение. Бросив взгляд на злополучный
столик в Кабаке, он установил, что там разыгрываются неслыханные события.
Один из не слишком воспитанных друзей господина Роберта непристойно
навалился всей грудью на стол, неуклюже пытаясь дотянуться губами до лица
упомянутой особы. Гундерсен в перепуге воззрился на своего шефа.
- Ширму! - прошептал тот. - Живо! Ширму к четвертому столику!
Гундерсен беспомощно таращил глаза - тащить ширму через зал было ниже
его достоинства.
- Живо, говорят тебе! - приказал Индюк, а сам уже схватил розовую
шелковую ширму, которая в сложенном виде стояла у входа в его закуток. Они
вдвоем понесли ее через весь покрытый ковром зал - причем шествие их
напоминало восточную церемонию с несением балдахина, - одним движением
развернули ширму, и Матиссен пробормотал, что молодым людям, наверное, будет
приятнее, если им не будут мешать.
Зал был разочарован. С этой минуты может произойти невесть что, а они
этого не увидят. Довольно громкие возгласы "Валдемар!" свидетельствовали о
всеобщем недовольстве. Глядя поверх голов и раздавая направо и налево
ненужные приказания, метрдотель проскользнул через враждебную зону и теперь
с любезной улыбкой склонялся к столикам, которые сохраняли нейтралитет,
осведомляясь, как себя чувствуют клиенты, - этот маневр всегда действовал
безотказно, как на тех, к кому был обращен вопрос, так и на остальную часть
этой неуверенной в себе клиентуры, которая всегда мечтала удостоиться
подобной чести.
Но в эту самую минуту Матиссен увидел одну из тех бродячих крыс, от
которых, кажется, не может уберечься ни один ресторан в Христиании: это был
любезный, седоватый маклер, который имел привычку после кофе расхаживать от
столика к столику, выискивая хотя бы тонюсенькую ниточку знакомства, за
которую можно ухватиться, чтобы получить приглашение присесть к столу. И вот
теперь метрдотель обнаружил, что этот навязчивый господин уверенно движется
к почетному четырнадцатому столику, вопросительно поглядывая на сидящих за
ним, а те поочередно отводят глаза в сторону. Но общительный маклер был не
так прост - он знал, к какому средству прибегнуть. В последнюю минуту он
избрал тактику сердечной фамильярности и, обвив своей левой рукой - этакая
дружеская лапа - плечи консула Мёллера, протянул правую пятерню для
рукопожатия, от которого нелегко было уклониться тому, на кого пал его
выбор. Валдемар Матиссен знал: через пять минут происходящее в Кабаке станет
известно консулу - и все погибнет. И снова приходилось действовать
немедленно, и притом вразрез с традицией, в которой он воспитывался тридцать
лет. Повинуясь наитию, он поманил к себе официанта.
- Скажи молодому Сагену, что его просят к телефону. К тому аппарату,
который в вестибюле! Да поживее!
Метрдотель считал секунды, которые прошли с того мгновенья, когда
молодому человеку передали его слова, и до того, когда он небрежной походкой
удалился в вестибюль, где консул, который как раз поднял встревоженный
взгляд, уже не мог его видеть. Консул вставил в глаз монокль, стекло
угрожающе блеснуло - это не предвещало ничего доброго.
- Гундерсен, - шепнул метрдотель. - Живо к четырнадцатому, наполни
бокалы. Если консул Мёллер спросит, здесь ли его племянник, говори: нет.
Монокль был теперь нацелен прямо на Матиссена, но Гундерсен уже