"Юхан Борген. Темные источники ("Трилогия о Маленьком Лорде" #2) " - читать интересную книгу автора

господина Мёллера подсмеивается над его титулом консула - стало быть, ему не
чуждо тщеславие. А может, кое-что еще? Может, если зверя раздразнить, он
становится опасным? Может, способен строить козни, а то и попросту
уничтожить ближнего, который станет ему поперек дороги? Чем, например,
объяснить такую явную враждебность консула к его молодому племяннику,
красивому юноше, который держится так свободно и чуть вызывающе? Возможно,
он лодырь, как вся нынешняя молодежь, но по крайней мере лодырь с хорошими
манерами, воспитанный и относительно сдержанный молодой человек, который не
позволяет себе открыто безобразничать на глазах у всех, как поступают
нынешние законодатели нравов, его ровесники или те, кто на несколько лет
старше. У служащих ресторана никогда не было повода на него жаловаться.
Молодой человек не отличается общительностью, скорее наоборот - одет в броню
холодной иронии, отчего с ним даже легче иметь дело. Может, и за этой
физиономией тоже кроется что-то опасное, впрочем, Матиссену до этого дела
нет... И однако, метрдотель, улучив незаконную минуту передышки, вдыхал
вечернюю прохладу и до крови теребил заусенцы на обоих указательных пальцах,
с волнением думая о том, что повлечет за собой появление в ресторане
молодого человека.
Так он и знал. Он понял это в ту самую минуту, когда скользнул в узкий
проход, ведущий к турникету: что-то стряслось. Понял это с обостренной
чуткостью раскаяния. В зале не слышно было ни возбужденных голосов, ни звона
разбитых стаканов - того, чего он пуще всего боялся денно и нощно. В
ресторане стояла тишина. Как видно, произошло нечто из ряда вон выходящее.
Матиссен провел тыльной стороной ладони по лбу - еще одна неожиданная
вульгарная привычка у этого вышколенного аристократа. На мгновение он
помешкал, потом поправил галстук с тем самым выражением и намерением, с
каким укротитель львов сильнее сжимает вилы. Открыв дверь, он быстро
двинулся по залу, и на лице его была написана полнейшая профессиональная
невозмутимость.
Официанты Гундерсен и Баккен бросились к нему с неуместной
поспешностью, которую метрдотель тут же укротил, вздернув левую бровь. Но их
возбужденную мимику укротить не удалось. Взгляды их указывали в сторону
злополучного столика в Кабаке, где между недавно появившимся Вилфредом
Сагеном и господином Робертом заняла место особа женского пола. Определение
"особа женского пола" родилось само собой, как наиболее точная в словаре
Матиссена характеристика посетительницы. Ибо дамой назвать ее было никак
нельзя. Что там ни говори о вырождении клиентуры в эти безумные времена, в
оценке женской ее половины до сих пор никакого сдвига в сторону
демократизации, слава богу, не произошло.
Вновь прибывшая особа во всех отношениях привлекала к себе внимание.
Темно-синяя шелковая юбка до колен произвела переполох еще тогда, когда
особа под руку с Вилфредом изящно прошествовала через зал. Вдвоем они являли
собой как бы вызов трудноуправляемому обществу, которое немедленно ощутило
себя обществом порядочным. Теперь, когда особа сидела за столом, главным в
ее облике были огненно-рыжие волосы, коротко остриженные по образцу так
называемых cutting, которые можно было увидеть на самых смелых заграничных
фотографиях. Они непривычно обнажали затылок, как бы намекая на наготу
вообще. Слегка жестикулируя правой рукой, особа держала в ней черный,
инкрустированный янтарем мундштук невероятной длины, а в ушах под пожаром
волос висели две рубиновые капли, которые в воображении молодой напористой