"Юхан Борген. Теперь ему не уйти ("Трилогия о Маленьком Лорде" #3) " - читать интересную книгу автора

жизнь, защищенные домом, защищенные, как они воображали, всем, что их
окружало. За долгие годы они утратили страх перед преследованием. И когда
преследования начались, перекинувшись и в здешние глухие места, когда и
здесь началась охота на людей и всё, о чем раньше только читали в газетах,
они никак не могли в это поверить. Они ходили друг к другу в гости,
ошарашенные, неверящие, собирались кто в задних комнатах при лавчонках,
кто - в ослепительных гостиных состоятельных семейств, там, где, пожалуй,
лишь семисвечник на столе перед зеркалом напоминал хозяевам об их
происхождении, общности с другими, подобными им людьми, о былых гонениях. Да
и не забыли ли они вообще, что они евреи?
Она не забыла. Она, в детстве никогда не знавшая притеснений, а после
на крыльях хвалы летавшая от концерта к концерту, из города в город по всей
Скандинавии, она, вкусившая сладость успеха в Англии и в Голландии, да и в
самой Германии до того, как там начались преследования... вот только не во
Франции... Она стояла, улыбаясь воспоминаниям, рассеянно кивая людям,
возвращающимся в дом. Честолюбие ее жаждало покорить Париж, но там ей не
повезло...
Нет, она не забыла, что она еврейка. Впрочем, думала ли она об этом в
детстве, и после - в консерватории? Никогда. Наверно, и она тоже нипочем не
вспомнила бы об этом, не случись то небольшое происшествие...
Правда, теперь и это воспоминание вызвало у нее улыбку, потому что
случилось то происшествие в дни ее счастья... Как давно все это было...
Не случись оно, может, мысль, что она еврейка, огорошила бы ее столь же
внезапно, как и всех прочих, кого она сейчас в душе корила за это!..
Она стояла, улыбаясь своим мыслям. Из леса вышла старая фру Ф. - худая,
в тяжелой, неудобной одежде; решив, что улыбка предназначается ей, она
торопливо улыбнулась в ответ, как улыбаются люди, скованные страхом. Весь
вчерашний день напролет старая женщина упрямо несла сама свой старомодный
рюкзак, когда вереница людей медленно пробиралась сквозь частокол одинаковых
стволов, выстроившихся ровными рядами, будто намеренно преграждая путь к
земле обетованной, к стране, ставшей теперь для них землей обетованной, - к
стране вон за тем лесом...
Из дома донеслась команда, отданная рокочущим басом и тут же
повторенная пронзительным тенорком. Пронзительный тенорок принадлежал
Харалдсену - сморщенному, будто высушенному на ветру, суетливому, настырному
человечку. Харалдсен, судя по всему, был помощником Лося.
Вообще-то говоря, беженцам не полагалось знать ни имен, ни прозвищ
своих провожатых, как, впрочем, и тех, у кого они находили приют в разных
местах на окраине города. Они впервые встретились - молчаливая горстка
перепуганных людей, - когда их собрали всех вместе на маленькой
железнодорожной станции с красным зданием вокзала у двух пересекающихся
путей. Им вообще не полагалось ничего знать. Но они как-то уловили это имя:
Харалдсен. Так звали морщинистого, будто высушенного на ветру человечка,
который вечно повторял все, что ни пророкочет своим звучным органным басом
тот, другой - высокий, невозмутимый. Этот маленький человечек беспрерывно
подгонял беженцев, донимал их резкими, сердитыми приказаниями. Мириам стояла
у дома, уложив рюкзак, готовая идти дальше, и думала, что, наверно,
возненавидела бы и этот голос, и, возможно, его обладателя, не будь он, как
и тот, высокий, по прозвищу Лось, их спасителем - доверенным лицом
Сопротивления, человеком, знающим каждую былинку, каждую кочку вдоль дороги