"Ирина Борисова. Хозяйка" - читать интересную книгу автора

нашей мягкотелостью и аморфностью, они пристали к нам с чисткой колодца (он
у нас общий), и мы не смогли устоять, ввязались, раскопали, ужаснулись, и
наняли, в конце концов, гастарбайтеров из Белоруссии, заплатили деньги,
чтобы только от нас отстали. И все равно, те несколько раз, в которые мы
вырывались потом на дачу, были загублены развернувшейся перед домом
стройкой, трущимся на нашей веранде соседом, увлеченно манипулирующим
насосом, откачивающим из колодца воду, жалующимся при этом на нерадивость
гастарбайтеров, и, преодолевая неловкость, что вроде тоже надо что-то
делать, мы все же успевали убежать на канал.
Если на нашей даче и есть что-то хорошее, то это канал: надо проехать
на велосипеде по линии, пересечь шоссе, проехать по скрипящему, гнущемуся
под колесами, висящему над заросшим Петровским каналом железному мостику и
оказаться на тенистой тропинке, прохладной в любую жару, на которой
таинственно пахнет сыростью, а потом - раз, вылетаешь вверх на холм и видишь
под обрывом стремительную реку, ну и что, что искусственную, зато с чистой
коричневатой водой, с быстрым течением, с проносящимися по ней лодками и
катерами, с изредка проползающими баржами, и если переплыть на тот берег и
пройти немного, не боясь роящихся комаров, увидишь Ладогу.
Дачу без воды я не считаю за дачу: хорошо летом приезжать на канал
утром, когда никого еще нет, и поют птицы, и сквозь деревья на том берегу в
солнечном луче иногда сверкнет Ладога. Хорошо приезжать и вечером,
выкупаться, а потом посидеть на берегу, жмурясь от укатывающегося за Ладогу
солнца, прижавшись спиной к горячему железу давно уже пустующего лодочного
гаража. . .
. . .О канале в этот раз не может быть и речи, нет времени, мы
благодарим соседей за огурцы, обещаем передать привет бабушке, Гриша
остается на улице, я, вздохнув, вынимаю из кармана бабушкин список. И вот
уже Гриша закатил бочки и приносит мешок с недозрелыми яблоками, а я,
кажется, убрала в шкаф и в сервант все, что могла, и закрыла дверцы так
плотно, что не знаю, как ворам, а мышам фиг что достанется, и наступает
чаепитие на холодной неуютной без штор веранде, реальные чаепития всегда
имеют вспомогательное значение по сравнению с тем, что называется на даче
"дела".
И вот мы едем назад, и я, как прежде родители, убеждаю Гришу, что наша
дача совсем не плоха: близко к городу, и канал, а купи мы дом где-нибудь
далеко в деревне, на настоящей природе, о которой раньше мечтали, так при
такой, как сейчас, жизни никогда бы туда не выбрались. Все теперь позади, и
ожесточенные дискуссии о свободе личности и о заталкивании других людей в
садоводческое счастье, отца уже нет, а бабушка более не яростный огородник,
а живущая теперь у нас домашняя птица-говорун.
Я говорю, что Алеше было здесь хорошо, что где-то все равно надо быть,
и неизвестно, что бы было, если бы мы были в другом месте, и, по большому
счету, не так это и важно - где. Гриша соглашается, что эта тема закрыта,
как закрыта на этот сезон и дача - впереди зима.
Дети

Их немного. У нас - всего один, у них двое. Их старший и наш
единственный стоят поодаль - впервые в этом году они встретились на даче, и
разговаривают. Доносится что-то вроде: "... ты, блин... я, блин...". Мы,
четверо, родители, тоже разговариваем, посматриваем на них. Все происходит