"Ирина Борисова. Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы)" - читать интересную книгу автора

Утро оказалось солнечное и обещало приятный и теплый день.
Он шел, помахивая сумкой, высчитывая, через сколько дней приедет жена,
и думал, что надо убрать в квартире к ее приезду. Навстречу проходили
женщины с сумками, полными продуктов, спешили мальчишки с бидонами молока, и
медленно ступали мужчины с картошкой в больших пакетах. Двери магазинов
скрипели и хлопали, поминутно открываясь, показывая большие очереди и
торопливых продавщиц.
Булочная уже появилась за углом. Оставалось пройти только один дом,
пересечь улицу, и он был бы в булочной и купил бы хлеб, пройди он минутами
раньше мимо сберкассы в этом единственном, оставшемся до булочной доме.
Впереди шла женщина с большим целлофановым мешком, на вершине которого
угрожающе клонился пакет с молоком. Он смотрел на пакет и все думал, как бы
сказать женщине, что она сейчас разольет молоко, но так и не успел: пакет
шлепнулся на асфальт. Женщина охнула, стараясь подхватить мешок, но
рассыпала еще и яблоки. Она начала собирать их, бросаясь от одного к
другому, а молочная лужа разливалась все шире и шире. Одно яблоко
подкатилось ближе к нему, и он нагнулся, чтобы подобрать его, но вдруг
увидел, как из двери, на которой висела вывеска, выскочили двое.
Было что-то неестественное в их быстроте, и в руке у первого он отметил
не то игрушку, не то пистолет. Другой тащил сумку, и они бежали в его
сторону, отпихнув застывшую на их пути женщину. А из сберкассы вдруг понесся
крик, но в этом крике он ничего не понял, машинально нагибаясь за яблоком, к
которому бежал человек с пистолетом. Широконосые ботинки оскорбительно
уверенно и быстро растоптали молочную лужу и приближались, грозя расплющить
и ярко-розовое блестящее яблоко. Его возмутила эта уверенность, потому что
сам он так и не решился сказать женщине, что пакет ее упадет. Но ботинок уже
навис над красивым яблоком, он не выдержал, толкнул бегущего человека, и
яблоко осталось цело. На мгновение он успокоился, но когда выпрямился,
увидел очень близко остервенелое лицо, которое наплывало узкими губами,
скривившись в крике, а круглое дуло почти упиралось в грудь. Он четко
вспомнил узкую кирпичную стенку между крышами домов. Как тогда захотелось
исчезнуть, раствориться, не видеть, но нельзя было отступить и надо было
сделать еще шаг. И он сделал его, изловчившись, стараясь схватить твердую
сталь, и в эти мгновения борьбы страх пропал, вместо него поднялось яростное
торжество, он изо всех сил отталкивал руку с пистолетом, а в душе был
ликование, что страха нет, и еще - сводящая скулы ненависть к этим узким
губам, а еще через секунду дуло выскользнуло из пальцев, в ушах зазвенело
предчувствие, но грудь обожгло и дышать стало нечем. Он упал, сжимая в руках
пакет для хлеба, больше всего на свете желая все повторить и схватиться за
дуло иначе. И опять не страх, а лишь сожаление мучило его. И еще была боль в
груди и тоска по кудрявой девочке, но над всем этим - досада, что он так
неловко схватился за дуло. Когда приехала "Скорая помощь", женщина,
рассыпавшая яблоки, плача говорила, что ничего бы с ним не случилось,
останься он на месте. А он об этом не успел подумать.

Дачный рассказ

- Регина Павловна! - кричит со своего крыльца Дарья Федоровна. - Идите,
дам семян! Говорят, не цветы, а загляденье - беленькие да розовые!
- Как называются? - выходит на террасу Регина Павловна и вздергивает на