"Ирина Борисова. Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы)" - читать интересную книгу автора

"Сережа, Сережа..." Она рассказывает, как он не хотел заниматься в детстве
музыкой - если он чего не хотел, то было не заставить, и как прогулял целых
пятнадцать уроков. Она улыбается при слове "пятнадцать" и из глаз вдруг
начинают катиться слезы. Это происходит на ее лице как будто совершенно
независимо от всего остального, лицо улыбается, слезы катятся сами по себе
она смахивает их и улыбается снова.
И так идет вечер - мужчина и женщина показывают фотографии и
рассказывают, и теперь, кажется, гости знают о Сереже больше, чем друг о
друге. И наконец, забрав библиотечные учебники, они прощаются, мужчина снова
пожимает им руки, женщина, улыбаясь, говорит: "Приходите еще!", и
спрашивает: "Придете?"
... Они молча идут к метро, и всем троим, кажется, что вряд ли они сюда
придут, и, действительно, проходит месяц, профорг с головой уходит в работу
на кафедре, комсорг собирается жениться. Леля в один из выходных
отправляется с туристской секцией на сборы, и на привале после похода с
хорошей нагрузкой, на расцвеченной желтым осенним солнцем лесной опушке,
скинув рюкзак и заглядевшись в светло-голубое, чистое и прозрачное небо,
думает, что женщина, спросив свое: "Придете?" была похожа на стеснительного
ребенка, который, прося о чем-то очень важном, одновременно пытается
изобразить, что в случае отказа не очень расстроится. И Леля думает, что
надо туда пойти еще хоть один раз, и в тот же вечер звонит ребятам.
Они идут теперь уже вдвоем, комсоргу не вырваться из свадебных дел, они
несут торт и вино, профорг нудит: "Ну, чего вот идем, и им лишний расход,
тоже будут ставить...". "А ты столько не пей", - сосредоточенно рассматривая
мелькающие носки сапожек, говорит Леля. И все повторяется - и торт, и вино,
только нет уже ожидания в лице женщины, и со слезами она научилась
справляться - она часто-часто моргает и отводит глаза. Разговор сначала
плохо вяжется, а потом оказывается, что мужчина много выпил и профорг тоже.
"Понимаешь, парень, один ведь сын", - всхлипывает мужчина и, качнувшись,
встает к серванту за следующей бутылкой. Леля толкает под столом профорга,
но тот не в состоянии откликнуться, щеки Лели горят от стыда, она идет на
кухню, где женщина, наклонившись, протыкает палочкой пирог в духовке. Леля
пытается бормотать: "Вы нас, пожалуйста, извините!", но женщина,
выпрямившись, вдруг обнимает ее, вздрагивая полным телом, а когда
отстраняется, из глаз опять бегут слезы. "Что ты, - говорит, смахивая их,
женщина, - что ты..."
И они принимаются мыть и вытирать посуду, болтая о всяких пустяках, и
во всех этих пустяках опять участвует Сережа. "Вкусную вы жарите
картошку." - "Сережа тоже любил." - "Это Сережины слаломные в коридоре?" -
"Его". И вот опять время уходить - женщина стоит в дверях, мужчина качается
за ее спиной, Леля придерживает что-то бормочущего профорга.
"Приходите!" - опять просит женщина и в ответ на Лелин смущенный взгляд
оглядывается на мужчину и, вздохнув, говорит: "Путь уж лучше дома..."
Теперь Леля уже все время помнит, что надо туда пойти. Ей
представляется, как по обе стороны стола сидят мужчина и женщина и смотрят
друг на друга, это не дает ей покоя.
Она говорим маме: "Пусть лучше будут все время люди". "Но также не
может продолжаться вечно, - замечает мама. - Они должны привыкнуть без
него". Но Леля упрямо мотает головой.
Она приходит одна, и улыбка женщины кажется ей не очень искренней и