"Ирина Борисова. Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы)" - читать интересную книгу автора

добраться до гостиницы "Россия". В этой дружбе не было места моей
детсадовской подружке и соседке Оле - одно из самых ранних, мучительных моих
воспоминаний, как мы втроем стоим у дырки в заборе, лепит снег, Оля,
простодушно улыбаясь, пересказывает какой-то детский фильм. Марина,
язвительно выслушав, не глядя больше на Олю, неожиданно спрашивает у меня:
правда, стыдно увлекаться такой ерундой? Я знала, сама она читала тогда
"Тэсс из рода д'Эрбервилей", ее уже не интересовали пятерки, она обрезала
косы, взгляд ее стал по-взрослому рассеянным, дома она пресекала попытки
мачехи заменить ей мать. Марина смотрит насмешливо, ждет ответа, и я мямлю,
что хотя вообще-то каждый увлекается, чем хочет, фильм, конечно, не фонтан.
Оля, огорченно взглянув на меня, опускает глаза. Мы с ней идем домой, обе
чувствуем трещину, я что-то говорю, чтобы затушевать. На следующий день я,
придравшись к пустяку, ссорюсь с Мариной и не отхожу от Оли, и так
продолжалось еще очень долго - с Мариной я делала то, о чем потом не могла
без стыда вспоминать, бунтовала, злилась, не находила нужных слов, и перевес
был всегда на ее стороне.
Электричка подъезжает к станции, и все происходит, как всегда: битком
набиваются тамбуры первого вагона, двери открываются, со смехом,
вскрикиваниями несется народ в куртках, вязаных шапочках, с большими
сумками, перебегая пути под самым носом у поезда, стремясь скорее занять
места. Автобусы и крытые грузовики заполняются, двери захлопываются с
трудом, ревут моторы, автобусы трогаются, "Уралы" следом, сидящие
снисходительно провожают взглядами оставшихся - бедолаги пойдут по шпалам,
транспорта не хватает.
Десять минут по лесной дороге мимо теснящихся на косогорах сосен, мимо
лесного озера. Автобусы подъезжают к железным воротам, за которыми
пространство под названием "объект 31". Толпа скоро потянется по уводящей в
поле широкой дороге, ее проводит указатель с надписью "дом No1". Игорь
Бенедиктович с Шурой, Толя, Иван Семеныч, Марина, Саша, я свернем по лесу
налево по стрелке "дом No2".
И вот одноэтажный домик - длинный коридор, комнаты, набитые техникой
здесь и машины, и приемники, и самописцы. Иван Семеныч, не раздевшись еще,
сразу идет на кухню - крошечную комнатку с электроплитой - поставить чайник.
Бенедиктович, увидев, говорит: нет, чтоб так вот сразу за работу - ох,
разгильдяи! Но в голосе его нет металла - скорее ворчливое умиротворение - и
Иван Семеныч, чувствуя, добродушно улыбается и бормочет: надо, надо чайку.
И скоро мы все сидим с чашками в машинном зале. Сколько шумных чаепитий
здесь было, когда на призывный клич Ивана Семеныча из всех концов сходились
с чашками, выкладывали на стол и двигали к середине кто кулек с пряниками,
кто пирожок, рассаживались на стулья, на приборные стойки, пили чай. Сейчас
мы сидим и молчим, только потрошим остатки Марининых свадебных тортов,
неторопливо подливаем чаю. Иван Семеныч так и светится от радости, надеется,
значит, поговорить с народом. Сейчас чаепития стали затягиваться, раньше
было всегда некогда, с утра чай пил тот, кто не завтракал, на скорях, ну, и
конечно, Иван Семеныч. Сейчас чай пьют все, сидят долго, лениво
перебрасываются фразами, и Саша тоже сидит, рассматривая табло
синхронометра, ковыряя какую-то зазубрину.
- Вот, Мариночка, теперь у вас с Сашенькой семья, - любуясь Сашей,
улыбается Иван Семеныч. - Началась у вас новая жизнь...
- Совсем как у тебя, Семеныч, - вставляет Толька.