"Ирина Борисова. Для молодых мужчин в теплое время года (рассказы)" - читать интересную книгу автора

вообще, жизнь, и если уж умирать, так, что ли, скорее б.
Зато мы могли часами разговаривать. Сашин единственный с детства друг
женился, уехал, больше друзей не было, я понимала - Саша не умел врать,
приспосабливаться, он все делал всерьез - работал, общался, не было вокруг с
кем можно было говорить о работе, тут подвернулась я.
Я укладывала Федьку, мы шли на кухню пить чай, мы походили на прожившую
пятьдесят лет счастливую супружескую пару. Я рассказывала ему, что сидит во
мне червь, не дающий покоя, мне неинтересно просто есть, спать, работать,
смотреть телевизор, мне надо, чтобы все это одушевлялось каждый раз разной
идеей, а в результате я чуть не погубила Федьку. - Я знаю, что так не надо,
но не знаю, как можно иначе, - говорила я ему, - вот теперь всунулась в твою
деятельность, только и думаю: сделаю так, а что он скажет? - Саша
отмахивался, но поддерживал то, что касалось одержимости идеей. - Я тоже,
говорил он, - я в выходные просыпаюсь не позже семи, сразу соображаю, что
там, в оконечном каскаде, почему сбой, спать не могу, встаю, начинаю
пробовать на макете. Мама говорит: что ты все сидишь, отдохни в выходной,
сходи в кино, познакомься с кем-нибудь. - Не хочу я, - говорю, - некогда,
понимаешь, да и неинтересно. - А со мной интересно? - спрашивала я. - Ну, с
тобой! - говорил он серьезно. - С тобой - другое дело. - А чем другое, какое
другое? - домогалась я. - С тобой хоть поговоришь, а с ними - неси всякие
глупости... - опять же серьезно и печально говорил он, и я приставала и
дальше: - Значит, я синий чулок, что ли, это ты хочешь сказать? - Ты не
синий чулок, ты длинный язык! - ругался он. - Все скажи да расскажи, все
тебе знать надо! - Хоть и синий чулок, а все же женщина, - не унималась я.
Женщинам говорят всякие слова, мне небось тоже хочется услышать, как ты
полагаешь? - Вот именно, всякие - можно такие, а можно - противоположные,
лишь бы ублажали, а она будет сидеть и млеть - вот ваше племя, - злился он.
Я смеялась, потом соглашалась: - Правда, Саша, бабы есть ужасные! Зайдет ко
мне соседка, спокойная, толстая, вытаращит глаза: - Надь, ты знаешь, есть в
нашей булочной шоколад "Тройка" с колотыми орехами. Не-е-ет, не с тертыми, а
именно с колотыми, разгрызаешь, а там орехи - так вкусно! - Или час
рассказывает, как меняется, кто ей звонил, кому она звонила. - Моя,
говорит, - мечта - трехкомнатная квартира у "Академической"! Я бы ее
отделала! - Я молчу, злюсь - мечта у нее - нажраться шоколада с колотыми
орехами и спустить воду в отделанном сортире у метро "Академическая"! А
потом думаю - нормальное человеческое желание, это просто я
человеконенавистница, а сама чуть не загубила Федьку. Да и чем гордиться? К
вечеру устану, выпялюсь в телевизор, сижу, смотрю ерунду всякую, и хоть
плачь!...
Так мы говорили без видимой логики, перескакивая с одного на другое.
Саша узнал о затее Тузова, сначала смеялся: несерьезно, никто ему такой
заказ не подпишет! Заказ подписали, Саша мрачнел, ходил к главному инженеру,
к директору, те отговаривались быстротой получения результатов, стало быть,
и денег, а предприятие - в тяжелом положении. - Когда оно было в легком?
восклицал Саша. - Огородникам-садоводам, охотникам-рыболовам,
автомобилистам, - загибал он пальцы, - прекрасно живется и в вечном прорыве,
а когда говоришь: - Не прошу - помогайте, не мешайте хотя бы работать - нет,
всем нужно совсем другое!
Он перестал восклицать, когда вся его группа по одному потянулась к
Тузову. Саша приходил и молчал, не вспыхивал его взгляд, не махал он рукой