"Ирина Борисова. Утопия и оркестр романтизма: музыкальные инструменты у В.Ф.Одоевского" - читать интересную книгу автора

Нестройность, хаотичность, суетливость остальных голосов "партитуры"
прочитываются как палитра всех звуковых возможностей земли, как ее
имплицитная музыкальная потенция, музыкальный интеллигибельный хаос.
Аналогичный образ кометы-арфы можно найти и в неоконченном романе Одоевского
"Сегелиель".
К моменту написания новелл, вошедших позже в состав "Русских ночей",
восторженный пафос Одоевского, открывшего наследие мистической культуры,
сменился разочарованием и духовным кризисом. Лейтмотив "Русских ночей",
прослеживаемый на всех тематических уровнях, - разобщенность внутреннего и
внешнего человека/языка, невозможность коммуникации, экзистенциальная
бесприютность человека, что и проявляется в мотиве искалеченного
музыкального инструмента. И планетарные мотивы получают уже совсем другое
решение. "Последнее самоубийство" завершается взрывом и гибелью земного
шара: эолова арфа, давно переставшая издавать чарующую гармонию, прекратила
свое существование навеки. В "Сегелиеле", впрочем, это уже предсказывалось в
сюжете о прекрасной комете-арфе, которую погубил Люцифер.
Вспомним здесь также разбитое фортепьяно Бетховена и образ мертвого
органа в "Бахе". Эти два сюжета объединены общей идеей несостоявшейся
коммуникации, знаком которой и являются испорченные инструменты. Одоевский
констатирует невозможность осуществления медиальности здесь и сейчас. Полное
исчезновение произведений гениального художника в рассказе "Живописец"
(включая смытую дождем уличную вывеску), подразумевающее в мистическом
контексте смерть эфирида, смерть духа, - наиболее яркое выражение этой
тенденции. Истина может быть транслирована лишь одним способом -
непосредственно от первоисточника в душу, "внутреннему человеку". Эта
идеальная коммуникация выносится Одоевским в утопическое будущее и относится
к временам Небесного Иерусалима, ибо Истина не может быть высказана
"профанными", неcовершенными средствами выражения. В сущности, в "Себастияне
Бахе" именно бесконечное совершенствование органа Албрехтом, стремящимся
включить в музыкальное звучание все стихии, оказывается единственным верным,
"узким путем" к Невыразимому.


Примечания

1 Одоевский В. Ф. Музыкально-литературное наследие. М., 1956. С. 115.
2 Таруашвили Л. И. Тектоника визуального образа в поэзии античности и
христианской Европы: К вопросу о культурно-исторических предпосылках
ордерного зодчества. М., 1998. С. 39.
3 Трилунный. [Рубрика "Музыка"] // Северная пчела. 1833. " 42. С. 493.
4 На сильном мистическом акценте в творческой истории В. Ф. Одоевского
настаивает (с моей точки зрения, вполне справедливо) П. Н. Сакулин в своей
знаменитой монографии, посвященной жизни и творчеству князя (Сакулин П. Н.
Кн. В. Ф. Одоевский. Из истории русского идеализма. T. I. Кн. 1, 2. М.,
1913), с чем, однако, не соглашается автор единственной русской биографии
Одоевского М. А. Турьян (Турьян М. А. "Странная моя судьба..." М., 1991),
указывая на незаконченность книги Сакулина. Оба труда, впрочем, остались
незаконченными в равной мере. Ср. еще английскую монографию Нила Корнуэлла,
также посвященную творческой биографии Одоевского: Cornwell N. V. F.
Odoevsky. His Life, Times and Milieu. London, 1986.