"Леонид Бородин. Без выбора (автобиографическое повествование)" - читать интересную книгу автора

судьба человеческая складывается из тысяч значимых и малозначимых
обстоятельств, то Норильск в этом ряду в первейших и значительных. Не более
года пробыл я на этом гулаговском острове, но в памяти - эпоха. Эпоха
важнейших открытий и пониманий, последствия их просматриваются с
очевидностью.
Как уже сказал ранее, мой друг по Елабужской школе МВД оказался в
Норильске в итоге провала в ЛГУ. Звал. Заполярье! Рудники! А люди!
Я устроился проходчиком в рудник 7/9. Поначалу - подсобные работы,
потом помощником на скрепере, потом проходка...
Помимо всего прочего увиденного и пережитого в Норильске, именно там
внезапно как бы возродилась и затлела тихой сердечной болью одна моя личная,
почти тайная проблема - проблема отцов. Так вот - не отца, но отцов. Однажды
уже писал об этом. Но повторюсь, ибо это тема и славного града Норильска
тоже.

Тот отец

Отец ушел из моей жизни, когда жизнь моя только началась.
Его "забрали" однажды и навсегда и проделали это так добросовестно, что
не осталось от него ни фотографии, ни письма и вообще ни строчки, и в итоге
к тому времени, когда я научился задавать вопросы, повода для "вопроса" не
существовало вовсе, потому что в доме не сохранилось ни единой, даже самой
пустяковой, вещицы, принадлежавшей отцу. Самые первые мои воспоминания о
себе связаны с присутствием в моей жизни отчима.
Это я сейчас так говорю - отчим. Говорю и тем словно обижаю человека,
которого и по сей день именую отцом, и никак иначе, потому что дай Бог
каждому такого родного, каким был для меня неродной.
Я вырастал с величайшим почтением к своим родителям. Мое уважение к ним
было беспредельно. По сей день загадка - как им удалось произвести и
ежедневно производить на меня такое впечатление. После Сталина мои родители
были самыми умными и самыми работящими, самыми сознательными и самыми
честными гражданами страны. По профессии учителя, они были в полном смысле
слова одержимы своим учительством. Мы и жили чаще всего при школе, то есть в
помещении школы. Разговоры в семье - об учениках и учителях. Споры в семье -
о том же. Скорее всего, именно одержимость работой и полнейшее отсутствие
каких-либо иных интересов, хозяйственно-собственнических к примеру, и было
основанием моего глубочайшего уважения, почти преклонения, почти
обожествления родителей. Мать, окончившая в свое время библиотечный техникум
и какие-то учительские курсы, была для меня образцом образованности.
Начитанность ее и вправду могла поразить кого угодно, а культ книги в нашей
семье удивлял даже коллег-учителей. Отец (отчим - до чего ж дурное слово!) -
сын крестьянина Орловской губернии - через те же учительские курсы выбился в
учителя и, я бы сказал, воплотился, то есть обрел этот новый социальный
статус, прекраснейшим образом сохранив в душе лучшее, что получил в
крестьянском детстве, например, почти цыганскую любовь к лошадям. Он, отец
(отчим) мой, за всю жизнь ни разу не выматерился, не курил и был решительно
равнодушен к алкоголю. Имел он и многие другие достоинства, кои не потеряли
ценность в моих глазах позже, когда научился смотреть на родителей своих
трезво...
Но к двенадцати годам, то есть к тому времени, к тому дню и часу, когда