"Леонид Бородин. Повесть странного времени" - читать интересную книгу автора

чтобы сходить на рыбалку, при этом он вопросительно, как бы спрашивая
разрешения, взглянул сначала на отца, потом на мать.
"Конечно же, оставайтесь", - торопливо ответил отец, и в этой
торопливости я отчетливо услышал настороженность и недовольство. Но это
услышал только я, так как хорошо знал все оттенки его голоса. Приезжий
ничего не заметил и сразу обратился ко мне по поводу снастей, времени,
условий рыбалки, то есть у нас завязался чисто профессиональный разговор, за
которым, почти не скрывая беспокойства, следил отец, о чем-то все время
усиленно раздумывая. Я был почти уверен, что рыбалка придумана ради меня. Но
причем здесь я? Короче говоря, в доме поселилась тревожная, романтичная,
подмигивающая на один глаз тайна. И эта тайна про меня, только про меня. С
детства у меня очень сильно было развито воображение, но на этот раз оно
работало вхолостую, и оттого тайна становилась еще более таинственной. У
меня начисто пропал аппетит, и ночь я кое-как продремал до четырех утра,
хотя, если говорить откровенно, в таком раннем подъеме особой нужды не было.
Но я принципиальничал, и в половине пятого мы, то есть отец, приезжий и я,
уже топали, поеживаясь от утренней сырости, по узкой, глубокой тропинке,
которая всеми своими выкрутасами копировала характер горной речки,
скатывающей-ся в нашу черемухово-багульничью долину с гор, воткнувшихся
самыми дальними вершинами в северный горизонт. В речке ловился хариус, рыба
привередливая, капризная. От любителя требовались терпение и навык. Однако я
скоро, к огорчению своему, убедился, что наш гость этими качествами не
обладает. Он много суетился, без умолку говорил, лез под руку, в общем
изрядно мешал, особенно мне. Но я чувствовал, что дело здесь не в рыбалке,
что он хочет со мной поговорить. Отец, видимо, тоже догадывался об этом и
потому не оставлял нас одних, хотя по условиям ловли лучше рыбачить в
отдалении друг от друга.
Завязалась игра, в которой все партнеры знали цели друг друга и
действовали поэтому, как говорится, в открытую. Но силы были не равны. Нас
было двое, а отец один. И мы сумели обхитрить его, оторвавшись метров на
пятьдесят. Как только мы остались одни, приезжий резко, прямо на глазах
переменился. Лицо его стало строгим, исчезла суетливость, а в глазах
появилось что-то охотничье.
- Мне надо с тобой поговорить, - сказал он вполголоса, кинув быстрый
взгляд в ту сторону, где остался отец. Я согласно мотнул головой, давая
понять, что давно догадался о его намерениях.
- Ты комсомолец?
Я снова мотнул головой.
- Хорошо, - сказал он и пододвинулся ко мне поближе. - Твой отец
считает тебя маленьким. Все отцы одинаковы. В этом, конечно, ничего плохого
нет. Но я-то вижу, что ты уже взрослый, самостоятельный парень, а значит, с
тобой можно говорить серьезно. Так я говорю?
Он пристально посмотрел на меня. Я только кивал головой, замирая от
предчувствия необычного и таинственного приключения.
- Знаешь, кто я?
- Нет.
- Про органы безопасности слышал?
- Конечно.
Он некоторое время помолчал, а я за этот короткий миг прокрутил в
мыслях добрый десяток детективных вариантов, пытаясь угадать контуры