"Леонид Бородин. Бесиво" - читать интересную книгу автора

И тут опять природная причудь. Андрейка, что характером да повадками,
да трудолюбием - весь в мать, лицом и фигуркой - отец родимый. Зато Санек -
черты лица тоньше, и постройней, и мастью... Отец и мать - оба русовласые,
да с разницей. Санек материнскую разницу поимел. Девчонкам нравился. А уж
они ему! Со второго класса под подолы шарился, и по рукам получал, и по
носу, но обиды по себе не оставлял, прощали. Потому что был еще и добрым.
Кусочек хлебушка в тряпочке, чтоб на перемене съесть, - хочешь? На. Запросто
отдавал. Игрушки какие - на, поиграй. Поломал? Ну так, для порядку - слегка
по шее.
Андрейку же все считали жмотом. Он таким и был, бережливым,
рассудительным, если что нес, то только домой, а никак не из дому. Девчонки
в школе его не любили, мальчишки только уважали, потому что если дрался, то
до полного уморения. Впрочем, по-одному братья дрались редко. А редко
дрались, потому что вдвоем что троих, что четверых побить могли, - к ним не
нарывались на драку. Разве что чужие, пришлые.
Скоро Санька обогнал Андрейку по классам, который остался на второй год
в четвертом, и по тогдашнему закону о всеобщем семилетнем был определен в
интернат в районном центре, куда Санька по сентябрю с радостью умчался на
"ЗИСе", прихватив с собой один из двух привезенных отцом с Германии
аккордеонов.
С этих дней Андрейка все больше и больше начал чувствовать себя
хозяином дома и всего домашнего хозяйства. По мелким домашним делам заменял
мать охотно, от школы отлынивал по всякому поводу, и мать не знала,
радоваться ей, что сынок такой домашний, или плакать, что неучем останется.
Так вот и жила, радовалась и плакала. Но радовалась больше, потому что хоть
и не на каждый воскресный день, но приезжал-таки Санек, школьными успехами
хвастался, иногда и аккордеон прихватывал и новую разученную песню играл,
соседи слушать приходили, нахваливали. Андрейке тоже нравилось, как братан
справляется с такой громадной гармошкой, но не завидовал ничуть, потому что
знал: завтра брат умотает к себе в район и он снова останется сам по себе
хозяином...
Однако ж, как ни придурялся Андрейка в школе, на третий год оставлять
его в четвертом классе учителя никак не хотели и выперли-таки, всучив
свидетельство со сплошными трояками.
Три несчастных года провел он в районном интернате. В районе со
школьными делами строже. В пятом классе пару лет отсидел. В шестом вообще
начал косить на тупость. Сперва опять оставили на второй год. Но потом, чтоб
лицу школы не вредить, комиссию придумали на дурака проверять. Тут им
Андрейка - всей душой в помощь. Забраковали-таки. Бумагу какую-то сочинили,
что, мол, хватит на такого тупаря государственные деньги тратить. Оказалось,
к великой радости Андрейки, что по бумаге ему и в армию можно не идти. Это
он, правда, позднее оценил. Теперь же, переждав немного по возрасту, подался
на курсы трактористов.
Мать к тому времени вконец истощалась, с фермы ушла, работала на
подсобках и лишь огород держала в исправности да живность всякую
выкармливала, чтоб сыновьям было что подкидывать на их постоянную
недоедалку, - не баловали жратвой в интернатах по тем временам.
В последнюю зиму трактористской учебы Андрейки сгорел крайний дом в
деревне Шипулино. Прежний крайний сгорел двумя годами раньше. Теперь крайним
стал рудакинский дом, и, вернувшись домой, Андрейка, теперь уже и не