"Леонид Бородин. Ушел отряд" - читать интересную книгу автора

и первый маршал в бой нас поведет...

А первый маршал-то кто? Думают, что Ворошилов... А Ворошилов теперь
главный над всеми партизанами. Кто-то соображает, кто-то нет, только
Кондрашов догадывается - "ворошиловский бронепоезд" на запасном пути. Как ни
крути!
А сам он, Кондрашов, будто бы командир будто бы партизанского отряда,
он даже не на запасном, он вообще в болотном тупике. Средь зимы однажды
ночью проснулся промеж девкиных колен, и вошел в душу стыд. Как вошел, так
больше и не уходил. Утром проснется, налопается картошки, и... стыд. На
улицу с девкой выйдет по случаю, и... стыд. Уж больно некрасива. Не девка, а
родильный комбинат, ей семь детишек родить запросто, а то и десять, порода у
ней такая родильная, то ж с первого погляду видно. А рожа словно из одних
мускулов - вся буграми. Это она так душой плачет, потому что глазами плакать
не умеет. Такая вот, кто ж такую замуж возьмет?
На беду, а может, на добро, еще в раннем девичестве три месяца
отучилась Зинаида в районе на медицинских курсах. Сам видел опять же, над
мужичьими чириями толстые ручищи ее добрыми птицами летают, рожи, комарьем
закусанные, пухлые пальцы словно зацеловывают. Двух слегка подраненных
обхаживала, что детей малых, и все мужики отряда, понятно, в отряд врачихой
ее зазывают. Только зря зазывают, потому что чуть ли не в самую первую ночь
сказала Зинаида Кондрашову категорично, чтоб без спору: "С вами уйду!" "С
вами" - это она не партизан вообще, а Кондрашова лично имела в виду, а
партизаны - это как бы само собой. В тот раз ничего ей не ответил, когда ж
еще раз заикнулась, указал строго, что, мол, добро, только как в отряд
придет, всяким их отношениям конец, потому что, как история показывает, -
это он Стеньку Разина имел в виду, баба при командире - непорядок. Командир
на одном пайке с бойцами быть должен.
Отмолчалась. То ли смирилась, то ли не поверила, про мужичью породу
кое-что догадываясь.
Деревня, в которой так сладко перезимовал партизанский отряд имени
товарища Щорса, называлась Тищевка. Другая, что через пяток болотных
километров и где тоже неплохо прозимовалось отрядникам, имела название по
существу - Заболотка. Далее этой деревни будто бы и вообще земли с
человеками не существовало - сплошные болота вокруг, куда если и были
ходы-проходы, то местные жители их уже не знали, потому что в обеих деревнях
население, по правде говоря, было не местное, но переселенное с разных
концов необъятной родины. И только один-единственный человек в Тищевке,
некто Пахомов, по колхозным рангам "разнорабочий", имевший нехорошую кличку
"козел" - и не только за бороду козлиную, но и за общую косматость рожи,
часто то ли дурацкого, то ли идиотского выражения, тут будто бы рожденный и
всю жизнь проживший, только он, молчун и хитрюга, однажды будто бы
сознательно "до бормотки" споенный местным травным самогоном, поведал
кое-кому, понятное дело, под страшным секретом, историю двух заброшенных
деревень.
Оказывается, когда уже и гражданская кончилась, когда даже уже нэп
начался, здесь, в трех деревнях, а третьей вообще уже нет, здесь власти
советской не было, а была власть белобандитская - так ее потом называть
стали, когда разгромили вчистую, то аж в двадцать втором годе, когда
лютейшая зима упала на тутошние места и всякую "притоплину" в лед заковала