"Леонид Бородин. Ушел отряд" - читать интересную книгу автора

Кондрашов шел неожиданно обнаруженной тропой как бы в обход Тищевки,
однако ж из виду ее ни на минуту не теряя. Безлиственный березняк
просматривался насквозь, так что заблудиться или в болото втопаться не
боялся. Хотя иногда тропа пересекала ту самую траву, про название которой
всякий раз забывал спросить у местных. Вид у этой травы что летом, что
весной прямо из-под снега почти одинаковый - серый с чуть желтым отливом,
узкие, с ладонь длиной лепестки свернуты в полуспиральку, смотрится, как
полянка из травяных колечек. Но ступи - тут же и провал выше колена, и звук
такой мерзкий, будто бы собой довольный - чавк! И только один шанс, если
успеешь ногу из сапога выдернуть. А не дай Бог, обеими ногами сунешься - без
посторонней помощи каюк. И - вот диво! Трава будто бы та же, а ступаешь, и
обычная твердь под ногами.
Тропинка не первого года, по протоптанности видно, но давно не
хоженная, брусничником поросла, и кое-где темно-красные ягодки, зиму
пережившие, грех не нагнуться да не полакомиться. Останавливался, срывал...
Еще потому что не торопился. Крутилась в голове одна и та же строчка из
довоенной песни: "Только ноги, как на грех, не идут обратно".
А и то, шел на тайную встречу, как на грех, только этот грех не по
божественному ведомству числился. Лелеял, вскармливал в себе надежду, что
человек, к кому идет, каким-то особым образом - наш человек, вроде бы как
засланный... Только на хрена человека в болото засылать... И другой грех -
никому ведь так и не сказал про встречу, даже надежнейшим людям не сказал. А
ведь обязан был, знать, не к бабенке на любовь "лыжи навострил", а известно
к кому - к немецкому старосте. А о греховности только начни думать, как
посыплются горькие мыслишки о том о сем... Что вообще человек он не военный
по натуре, что в военное училище не по воле попал в свое время, а по
дядькиному напору - комдиву гражданской, герою Перекопа. И в штабники
проскочил не за заслуги, но чисто по внешности - понравился кой-кому, вот и
порекомендовали. А уж командиром отряда стал, так то вообще смех: еще в
самом начале, когда драпали от немцев толпищей несчитанной, в рукопашке,
когда патроны в ППШ кончились, руками, ногами да прикладом троих уложил, чем
крохотный коридорчик для других беспатронных вырубил будто, "За мной!" -
крикнул. Вот и пошли за ним. И по сей день люди "за ним", хотя для
настоящего командирства, как оказалось, что сзади, что спереди - полно
кандидатов.
И вот так вся жизнь - по одним недоразумениям составилась, а он сам
этим недоразумениям потакал. А нынче, если Трубникову верить, вообще
несуразица. На штаб немецкий напоролись случайно, никто никакого генерала в
глаза не видел. В какой-то блиндажок пару гранат кинули хлопцы, не заходя,
может, там и отсиживался генерал, только теперь не вспомнить, кто те гранаты
покидал. Все кидали, у кого были. Немецкие мотоциклетки уже вовсю за спинами
трещали, когда удалось оторваться в лес болотный. Кому-то безымянному за то
Героя присудили, только никто этого Героя не получит, потому что геройства
не было, но только паника да военное неумение.
А ведь было время, когда доволен собой ходил. Ходил-расхаживал по
станционным путям, девки - что местные, что проводницы поездов - глаз не
отводили, застыдиться глазением не успевали - это когда работал он слесарем
на родной станции на новейших паровозах, только на новейших. Специальность
его называлась "дышлатник". Чистил он так называемые крейцкопы, что из
баббита, тяжеленные, а он ими как мячиками играл - силища в руках была