"Петр Бородкин. Тайны Змеиной горы " - читать интересную книгу автора

после положенного времени каждый день подолгу и безустально суетился в
заводской тесной пробирне, в опытном горне без конца плавил руды и всякий
раз менял состав шихты.
Любознательный пробирщик через многие опыты установил, что колыванская
медь чернеет от присутствия в ней свинца. Свинец удалось легко отделить от
меди, как более тяжелый продукт плавки. Опытный глаз подметил в свежих
изломах свинца необычный серебристый блеск. Юнганса зажгла новая догадка. Он
твердо уверовал, что свинец содержит серебро, и стал упорно искать способ
его отделения. Шло время. От бесплодных поисков лицо Юнганса осунулось,
подернулось свинцовым налетом. Болела голова, беспокоили частые колоти в
груди. Нередко Юнганс не уходил домой и засыпал прямо в пробирне, где-нибудь
на рудной куче или на рабочем столе-верстаке.
При виде спящего иноземца работные люди с укоризной качали головами -
не было такого на их глазах, чтобы ученый человек так издевался над собой
без всякого принуждения со стороны. Будили осторожно, смущенно совали в руки
принесенную не от большого достатка пищу.
- Замрешь эдак, Яган... не годится без роздыху и харча суточно торчать
здесь.
Юнганс отчетливо улавливал доброе, участливое отношение русских
бородатых мужиков, широко и благодарно улыбался. По блеску в глазах работные
угадывали, что саксонец одержим каким-то тайным стремлением и ни за что не
отступится от него. Работные отходили в сторону. В их душе недоумение
сменялось молчаливым уважением к человеку, который не чурался труда...
Однажды Юнганса за рукав вытащил из пробирни соотечественник, штейгер
Филипп Трегер. Как ни упирался Юнганс, а пришлось оторваться от
захватывающих опытов. У Трегера свободного времени хоть отбавляй. Ехал он
сюда не за тем, чтобы живот надрывать в работе, не предусмотренной
контрактом. Трегер в России жил не первый год. Семью имел в Петербурге. Ради
денег приехал.
Стояла поздняя весна. Спускался тихий и прохладный вечер. На берегу
заводского пруда безлюдно. Соотечественники тихо разговаривали на родном
языке и не спеша шли. Берег узким мыском вклинивался в воду пруда. Мысок
зарос густым кустарником, и по другую сторону его ничего не видно.
Юнганс увлеченно рассказывал о своих опытах. Из-за мыска неожиданно
послышался громкий всплеск, будто утиная стая шлепнулась на воду, и раздался
слабый захлебывающийся крик:
- По-о-о-гите-е!..
Трегер, хорошо слышавший крик, на тревожно-недоуменный взгляд Юнганса
спокойно ответил:
- Ребятишки купаются, шутят, - и круто свернул в сторону.
Мгновенье, и Юнганс продрался сквозь кусты на другую сторону мыска.
Далеко от берега убегал ветхий, заброшенный мостик, с которого когда-то
черпали воду из пруда. Юнганс сразу все понял. Прогнившая тесина
переломилась над глубью, по воде плавали круги. Юнганс, как был в одежде,
бросился на помощь невидимому утопающему. На воде показалась макушка
непокрытой женской головы...
Тем временем на берег прибежали люди, миром вернули в чувство тетку
Марфу, мать Кузьмы Смыкова. Оглянулись, когда стихла суета, прошла
растерянность, а Юнганса нет. Его нашли дома, под одеялом. От озноба стучали
зубы, посиневшая кожа от проступивших пупырышков стала корявой, как самая